Борис Руденко - Другая жизнь

— Я намывал этот песок почти месяц, — сообщил Гай. — Песчинка к песчинке. Этого тебе хватит?

Тилас отсыпал немного на ладонь и некоторое время внимательно разглядывал.

— Отличный песок, — подтвердил он. — Ты неплохо постарался. Где ты его нашёл?

— Я собирал повсюду, где видел хоть одну песчинку, — сказал Гай. — Когда ты сделаешь мне нож?

Тилас хмыкнул, зачем-то поскрёб затылок и объявил:

— Вообще, твой нож уже готов. Я тут подумал…

Он опустился на четвереньки и начал копаться в одной из куч всяческого хлама, наваленного у задней стенки кузницы.

Впрочем, кучами хлама они были лишь с точки зрения Гая. Порывшись совсем недолго, он с кряхтеньем поднялся и протянул свёрток скрученной сухой травы. Гай торопливо отбросил стебли, скрывающие ножны из толстой шкуры бородавки, и вытащил клинок. Это был замечательный нож. Длиной почти в локоть, чуть искривлённый, он был прочно насажен на лучевую кость лапы рогачки. Как удалось Тиласу отлить лезвие с отверстием для кости почти до самого жала клинка, Гай даже не мог себе представить. Наборная рукоять была изготовлена из отшлифованных позвонков придонника. Она легла в руку, и рука ощутила, что ждала именно этого прикосновения.

— Спасибо, Тилас, — ошеломлённо пробормотал Гай. — У меня никогда не было такого ножа.

— Ни у кого не было, — проворчал кузнец.

— Но того песка, что я принёс, слишком мало для такого клинка. Почему ты?…

— Потому, — отрезал Тилас. — Я так захотел. Но если ты считаешь, что принёс мало песка — принеси ещё.

— Хорошо.

Гай собрался привесить нож на пояс, но Тилас придержал его руку.

— Спрячь в мешок, — сказал он. — Не стоит сейчас всем показывать…

Гай хотел поинтересоваться почему, но раздумал. Нож был столь хорош и достался так неожиданно, что любые вопросы выглядели лишними. Он только спросил:

— Ты идёшь на площадь?

— Пойду, пойду, — отчего-то ворчливо ответил Тилас. — Вот только затушу огонь в горне. Вообще-то, ты мог бы и помочь…

Гай не ответил. Через приоткрытую дверь кузницы увидел, что к Риве подошёл Кенвик и принялся что-то ей выговаривать, сердито и возбуждённо взмахивая руками. Гай шагнул к двери и тут же ощутил на своём плече тяжёлую руку Тиласа. Рванулся, но освободиться не сумел.

— Не надо, Гай, — сказал Тилас. — Зря всё это, ты же сам понимаешь.

Рива что-то резко ответила, тоже взмахнула рукой, развернулась и быстро пошла прочь. Некоторое время Кенвик хмуро глядел ей вслед, потом побрёл в другую сторону. Хватка на плече Гая ослабла.

— Она ему обещана, и совет это утвердил, — проговорил кузнец. — Ты же не хочешь пойти против совета? Успокойся, парень, в доме Гиласси подрастает хорошая девчонка. Уже через год она достигнет возраста невест. Я видел, как она на тебя посматривает.

Не отвечая, Гай освободился и вышел из кузницы.

Сегодняшнее утро оказалось первым холодным предвестником зимы. Температура ещё держалась выше нуля, но всепроникающая сырость усиливала ощущение холода и даже на недолгом пути от жилого корпуса до башни Лафрак и Андо, не сговариваясь, включили подогрев комбинезонов. Они поднялись по скользким от влаги ступеням и вошли в помещение. Гектор едва обернулся и вновь сосредоточился на экранах локаторов внешнего обзора.

— За ночь появились ещё два острова, — сообщил он. — Теперь вокруг нас их уже восемь. Если у кого-то остаются сомнения, что трагглы способны управлять их движением, советую в последний раз как следует подумать.

— У нас таких сомнений уже нет, — мрачновато ответил Андо. — Как и в том, что у трагглов есть средства связи между островами. Правда, пока не понятно, какие именно.

— Я не понимаю и того, как они ориентируются в этом месиве, — подхватил Гектор. — Трагглы прекрасно знакомы с понятием координат. Во всяком случае, при определении места встречи мы понимали друг друга с полуслова.

Облепивший окна башни туман превратил их в матовые, совершенно непроницаемые взгляду. Лафрак подошёл к панели и щёлкнул тумблером, включив обогрев. Через минуту стёкла просохли и вновь обрели прозрачность, однако видимость улучшилась ненамного. Туман сегодня был вязок и плотен. Отсюда, с тридцатиметровой высоты обзорной башни, Лафрак мог разглядеть лишь метров пятьдесят тёмной водной поверхности, что начиналась сразу за окружавшей платформу яркой световой лентой, которая обозначала для своих и чужих границу охраняемого периметра. Острова в зону видимости не попадали.