Александр Зорич - Сомнамбула. Книга 1. Звезда по имени Солнце

Щеки девушки были румяными, а губы блестящими, чувственными.

«Какая красотка!» — восхитился он.

Девушка подошла к его кровати. Угодливый искин медицинского бокса немедленно вырастил для нее из пола стул с низкой спинкой.

Гостья села, элегантно оправив халат.

— С возвращением, Максим! — девушка приветливо улыбнулась.

— Меня зовут Максим? — на мгновение это имя показалось ему чужим. Но лишь на мгновение. — Ах да, конечно!

— Мое имя Соня. Раньше мы с тобой не виделись. Я служила в секторе Троянцев Юпитера. Но теперь меня перевели сюда, на крейсер «Вольный». До того как я присоединилась к звездным борцам, я училась на психолога, даже получила степень. И теперь наши общие боевые соратники и лично Товарищ Альфа уполномочили меня проверить, как проходит твоя реабилитация после ранений, полученных в том бою.

«Ах да! Я же катапультировался из горящего челнока на границе атмосферы Титана, когда мы напоролись на засаду ищеек «Беллоны»…»

Однако смотреть на красивую рыжеволосую девушку было гораздо приятнее, чем вспоминать о той схватке. Кажется, в ней погибла его напарница… Если, конечно, у него когда-либо была напарница… В руках у Сони появился пульт дистанционного управления визором, висящим напротив кровати. Теперь девушка сидела к нему вполоборота, и он мог наслаждаться графической чистотой ее профиля.

— Посмотри на экран, Максим. Я проведу с тобой стандартный психологический тест, который покажет, восстановились ли твоя память и навыки ассоциативного и логического мышления! Ты не против?

— Очень даже «за»! — он нажал на сенсор справа от подушки, и кровать превратилась в удобное анатомическое кресло.

На экране возник знаменитый на всю Солнечную систему единственный и неповторимый силуэт ночной Новой Москвы — он напоминал кисейный шарф, развевающийся на южном ветру в руках у танцовщицы.

— Где это, ты помнишь?

— Разумеется. Это столица Луны, город Новая Москва, — он невольно заулыбался.

Он чувствовал: с этим местом у него связаны какие-то крайне приятные воспоминания. Но какие именно? Он не успел впустить их в сознание, потому что его вниманием опять завладела рыжеволосая девушка.

— Посмотри на этого человека, — сказала Соня.

На экране возникло лицо пятидесятилетнего мужчины крупным планом. Скуластое, тонкогубое, волевое лицо.

На мужчине была фуражка с высокой тульей. На кокарде эмблема Космофлота, на погонах одна очень крупная звезда — стало быть, генерал-майор. А золотой значок с двуострой секирой в ореоле распластанных ястребиных крыльев на правой стороне груди говорил о том, что его владелец служит в ненавистной каждому возвращенному бригаде «Беллона».

— Ты знаешь, как его зовут? — спросила Соня.

— Да, это наш враг… Генерал… Белов, — фамилия генерал-майора далась ему с усилием. Виски просто-таки ломило. Но он гордился тем, что все-таки вспомнил ее. И не предстал перед обаятельной собеседницей этаким контуженым маразматиком.

— Ты когда-нибудь встречался с генералом Беловым? — спросила Соня.

— Разумеется, нет!

— Почему «разумеется»?

— Если бы я с ним встречался, я убил бы его! Он ответил бы мне за все, что он сделал с моими товарищами!

Соня многозначительно кивнула. Ответ ей понравился. И она была уверена, что ее начальник, товарищ Дементьев (до пробуждения — Прусаков), тоже оценит его положительно. Мысль об этом наполняла ее сердце сдержанным ликованьем.

Следующий вопрос был совсем ерундовым — на экране возникла исполненная неподдельного чувства картина: два тарбозавра драконят жирного рогатого ящера. Ящер пронзительно орет, но деморализован и убегать не пробует.

— Когда и где происходит эта сцена? — спросила Соня, лукаво косясь на раненого.

— В павильоне «Мезозой», в Городе Знаний, что на Марсе. Неужели в Солнечной системе найдется хотя бы один мальчик, которого в школе не возили туда на экскурсию?

— Ну, справедливости ради, девочек туда тоже возили! — засмеялась Соня.

Он тоже улыбнулся. Ему было приятно, что у них с Соней возникло взаимопонимание.

— А теперь вот такая красавица… Ты знаешь ее?

На экране появилась молодая аристократка лет двадцати.

Фотография была постановочной, а вовсе не случайной, репортажной. Девушка сидела в плетеном кресле, стоящем на белой террасе, за ее плечом виднелось седое море в белых барашках волн.

На девушке было синее платье с полумесяцем кружевного воротничка и длинное, до пояса жемчужное ожерелье. Лицо ее — строгое и печальное — следовало признать совершенно безукоризненным с точки зрения любых канонов красоты. Такое лицо можно увидеть и на картине времен Возрождения, и в немом фильме далекого двадцатого века, и в ближайшем мультимаркете, где прекрасная незнакомка будет покупать новую уздечку для своего непослушного любимца, жеребца с какой-нибудь несусветной кличкой.