И Андрощук - Произнесенное вслух

Восстание утонуло в крови: принц Раджмаратх с горсткой оставшихся в живых ушёл в горы. Солдаты рыскали по горам, как волки, но отряд повстанцев как в воду канул. В горных селениях и близлежащих городах многие были убиты, многие брошены в темницы, где подвергались чудовищным пыткам. Людей пытали огнём и железом, ломали кости, сдирали кожу, выпытывая место убежища Раджмаратха. Люди умирали: одни — не проронив ни слова, другие — со страшными воплями и проклятиями, — но никто не выдал принца. Однажды утром солдаты в бриджах и высоких шлемах ворвались в мастерскую Махарики: его схватили и потащили к бывшему дворцу раджей, в котором теперь помещался штаб завоевателей.

Каменный двор дворца лежал в запустении и был занесён слоем песка; зловещие кровавые пятна на песке делали его похожим на шкуру гепарда. Во дворе было полно англичан. В глубине, под широкой парадной лестницей, в тени баньяна, сидели на стульях капитан Симоне и лейтенант Барпи. Офицеры время от времени наливали себе из пузатой бутылки, стоявшей перед ними на походном столике. Махарику швырнули наземь: поверженный Будда у разрушенного фонтана напомнил ему мёртвого учителя.

Лейтенант Барли встал, подошёл к нему, остановился напротив и, упершись стеком в подбородок Махарики, приподнял ему лицо. — Э, да это молчаливый башмачник! — воскликнул он насмешливо. — А что, молчун, правду ли говорят, что ты спустился с гор? Если это так, то тебе наверняка известно, в какую дыру забилась крыса по прозвищу Раджмаратх?

Свистнула и, разрывая ткань и кожу, впилась в тело пленника плеть, Затем снова взвилась и снова вонзилась: Махарика сидел не шелохнувшись, ни один мускул не дрогнул на его лице.

— Зря стараетесь, лейтенант, — зевнул капитан Симоне. — Этим их не проймёшь.

— Как знать, — Барли хлестал и хлестал, одежда пленника превратилась в лохмотья, кожа покрылась кровавыми полосами, но избиваемый так и не вздрогнул. Наконец лейтенант выбился из сил. Он вытер пот со лба тыльной стороной ладони и приказал:

— Продолжайте, Тейлор.

Подбежали трое солдат. Сержант Тейлор — детина с низким лбом, из-под которого хмуро смотрели глаза палача, — выделялся среди них своей дремучестью и зверской силой. На голову и плечи Махарики посыпались сокрушительные удары палок. Лицо его превратилось в кровавое месиво, из горла хлынула кровь — но он не издал ни звука, и только тело его вздрагивало под ударами. Махарику повалили и продолжали избивать ногами в тяжёлых ботинках. Затрещали кости.

— Отставить, Тейлор, — приказал капитан. — Убивать вы умеете, в этом меня не надо убеждать. Но так вы ничего не добьётесь. Впрочем, я знаю, как развязать ему язык. Килбурн, идите сюда.

Капрал Килбурн подошёл к капитану: тот ему что-то приказал.

Капрал, окликнув двух солдат, ушёл со двора. Вскоре они вернулись — солдаты тащили Маданасену. Махарика попытался отвернуться — но Тейлор, наступив ему на голову, не позволил это сделать.

— Смотри, башмачник, узнаёшь? Вижу, что узнал, — самодовольно ухмыльнулся капитан Симоне. — Быть может, теперь ты вспомнишь, где прячется Раджмаратх? А не то твоей возлюбленной будет очень плохо. Похуже, чем тебе.

Махарика молчал. С Маданасены сорвали сари. Она попыталась прикрыться — но, двое солдат повалили её на спину, силой развели руки и ноги и так прижали к земле, что она не могла шелохнуться. Её огромный живот чуть вздрагивал — до рождения ребенка оставались считанные недели.

Капрал Кипбурн построил солдат и сам подошёл к Маданасене первым.

Она закричала — пронзительно, хрипло, отчаянно. После третьего женщина уже не кричала — только громкие протяжные стоны вырывались из её горла. Солдаты всё подходили и подходили — их было не меньше двадцати.

Махарика видел и слышал всё, но ни слово, ни даже вздох не сорвались с его разбитых губ. Когда отошёл последний солдат, Маданасена была ещё жива и даже пыталась подняться, но уже не могла.

Лейтенант Барпи наклонился над Махарикой и заглянул ему в лицо.

— Бесполезно, сэр. Это совершенно дикая, бесчувственная тварь. С тем же успехом мы могли устроить на его глазах изнасилование свиньи.

— Бесполезно?! — капитана задело: он встал и подошёл к Маданасене. — Смотри, башмачник! — он выхватил саблю: клинок блеснул в ноздухе и глубоко вошёл в огромный и уже неподвижный живот несчастной. Хлынула кровь. Симоне подошёл к пленнику и присел над ним.

— В своём ли ты уме, Махарика?! Ведь это — Маданасена, твоя жена! Как ты можешь притворяться спокойным?! Махарика выплюнул кровь и заговорил:

Читать дальше