Сергей Кусков: Золотая планета. Пасынок судьбы

Наверное.

— Знаешь, из твоего разговора возникло ощущение, что тебе не восемнадцать, а как минимум двадцать пять, — хмыкнул куратор, читая у меня в душе, как в раскрытой книге. — Как минимум, хотя, до подобных выводов многие не доходят и к сорока. Это тебе плюс. Но вот оружие ты себе выбрал… Откровенно дурацкое!

Он помолчал немного, сверля насмешливым взглядом.

— Да, наш мир несправедлив. Да, богатеньким живется несказанно легче. Да, нам всем приходится продираться через колючие кусты там, где они наймут рабочих, которые проложат им прямую дорогу. Но!!!

Он снова замолчал, делая театральную паузу. Да, он — куратор, у него работа такая — воспитывать. А без актерских навыков достучаться до нас, оболтусов, практически невозможно. Вот только найдет ли он в моем случае правильные и нужные слова?

— Но это значит, закричал вдруг дон Алехандро так, что я вздрогнул, — что ты — тряпка! Что ты сломался!!!

Я покраснел. Этот вывод на самом деле был гораздо ближе к истине, чем я пытался себе доказать всё последнее время, хотя упорно его отрицал.

— Хорошо, ты говоришь о рабстве, вечном рабстве у системы, контролирующей всю нашу жизнь. Пусть так. Так что, теперь спиться? Ах, как нам плохо! Бедным и несчастным, которым не дают дорогу! Хорошую работу, шоколадные условия жизни! А ты что, думал получить всё нахаляву? Задаром? Появились трудности — и лапки кверху? «Всё, я сдаюсь, сеньор куратор! Не хочу прогибаться! Я лучше сдохну, лежа под шлюзом аэрационной шахты, грязный и вонючий, оборванный, с бутылкой дешевого пойла в руке, в компании таких же неудачников! Вот это по мне! Это — моё! Так?!!

Я закусил губу. Больно закусил. Но поднять глаза не мог. Стыдно.

— И еще, ты можешь забить на учебу, можешь дождаться, чтобы тебя лишили гранта и вышвырнули, дело твое. Но когда это случится помни! Повторяй про себя, пока не зазубришь, пока это не станет девизом на всю твою оставшуюся никчемную жизнь: «Они победили!!!»

Да, победили! Банда Кампоса и его дружков! А ты сдался, согнулся, как последний хлюпик! Неудачник!

Учитель замолчал и отвернулся. Несколько минут стояла гнетущая тишина. Он давал время осознать всё сказанное. Вообще-то, я и сам это прекрасно понимал, но почему-то, когда слышишь собственные мысли из чужих уст, они действуют как-то иначе. Более действенно что ли…

Через время дон Алехандро обернулся и спокойно, как ни в чем не бывало, сказал:

— Ты не первый, ты не последний. Всем бывает плохо. Но у тебя не возникало такой мысли, что эту жизнь можно прогнуть под себя?

Пауза.

— Да, именно! Прогнуть под себя! Это не всем удается, только самым сильным и смелым, сильным духом в первую очередь, но это возможно!

Я поднял глаза и недоверчиво хмыкнул. Дон Алехандро иронию проигнорировал.

— Такие люди есть, и, как правило, их все знают, они на виду. Потому, что уникумы. Упорным трудом они вырываются из этого дерьма, прогибают под себя таких, как ты говорил, старших менеджеров и начальников отделов. Становятся НАД ними! Помыкают ИМИ, и те не пикают! Знаешь, почему?

— Почему?

— Потому, что «начальник отдела» — это их потолок. Это уровень, выше которого они не прыгнут при всем желании и богатстве папочки. А настоящую политику, настоящие судьбы мира вершат те, кто не останавливается на этом уровне и идет выше. Кто стоит НАД всеми этими сынками, аристократами и буржуями. Ты понимаешь меня?

Я понимал. Правда, смутно.

— Это нереально.

— Реально. Для этого требуется всего четыре вещи: иметь способности, холодную голову, безграничную наглость и толику везенья.

Способности у тебя есть. Голову холодной можно держать всегда, это вопрос самоконтроля. Наглость… — куратор скривился. — С этим я тебе помочь не могу, тут уж сам.

— А везение?

— Везение? — он присел и посмотрел мне прямо в глаза. Его взгляд, холодный и решительный — взгляд уверенного в себе воина, а не школьного куратора. Человека, ВЕРЯЩЕГО в свою удачу и свою силу, и от этого уже непобедимого. Я почувствовал, как по телу побежали мурашки.

— Верь в него! Верь в свое везение! Что тебе повезет! И тогда тебе, действительно, повезет!

Снова театральное молчание. Дону Алехандро с его способностями можно, наверное, было стать звездой эстрады, не выбери он стезю преподавателя. А может, так и надо? Ведь хороший преподаватель должен быть актером?

Тем временем куратор подошел к визору, выполняющему функцию окна, включил его, и уставился вдаль, на запрограммированные системой релаксации зеленые альпийские луга, уходящие в небо, то есть в потолок.