Михаил Ахманов - Ответный удар

Стоя у Сферы Наблюдений Корабля, огородив сознание от квазиразумного и мыслей пилотов, Уайра лелеял свою ненависть. Это чувство он передаст другим Столпам Порядка как импульс к действию, как знак опасности, и они отзовутся, ибо возраст Уайры и мощь ментального призыва делали его лидером. Он знал, что проживет еще век или два, и этого хватит, чтобы вернуться в Новые Миры и даже продвинуться дальше, к родной планете чужаков. Он их найдет, где бы они ни таились! Поиски не будут долгими: никто не слышал об этой расе – ни хапторы, ни дроми, ни кни'лина, и, значит, она не имеет далеких колоний и подчиненных миров. Их материнская планета близка к Роону, и отыскать ее нетрудно – всего лишь пройти маршрутом Йаты. И он, Уайра, это сделает!

Мозг, управлявший Кораблем, напоминая о себе и неотложных делах, мягко коснулся его разума. Мозг, пилоты и Стоящие У Сферы ждали его приказа, и это наполнило Уайру ощущением могущества и собственной значимости. Взглянув на Сферу, на едва заметные точечки солнц Роона и Эзата, тускло горевшие в глубине, он распрощался с ними и отправил нужный ментальный сигнал.

В разгонной шахте вспыхнуло призрачное сияние, энергия выплеснулась в пространство, и Корабль совершил прыжок – первый из тех, что приведут его к звездам по другую сторону Провала.

Другой корабль, совсем крохотный в сравнении со звездолетом фаата, тоже был готов к прыжку. Он совершится через четыре часа, в конце капитанской вахты, когда пробудившийся экипаж займет места по боевому расписанию. Сейчас все люди, кроме вахтенных, спали и видели сны; кому-то снились дом и лица близких, кому-то – те, кто ушел в Пустоту, кто будет возвращаться лишь в воспоминаниях. Печальные сны, радостные сны…

Коркоран и Ба Линь сидели в рубке, один – в кресле у пентальона, запускавшего межзвездный двигатель, другой – у консоли пилота. Кроме них бодрствовал Сигурд Линдер, находившийся в медицинском отсеке, рядом с киберхирургом и саркофагом реаниматора. Под его прозрачной крышкой лежало тело Кро, и жизнь в нем еще теплилась – писк биодатчиков и редкие импульсы на мониторах подтверждали, что сердце бьется и мозговая активность не упала до нуля.

В стене медицинского отсека – той, что прилегала к внешней обшивке корабля, – зияла ниша с узкой шахтой, ведущей к шлюзу. В нише стояли четыре цилиндрических контейнера, как раз такой величины, чтобы поместиться в шахте и проскользнуть в наружный люк. Два хранили тела Ямагуто и Зибеля, третий – обгоревшие кости и остатки имплантов Сантини, а в четвертом была парадная форма Роберта Вентворта. По традиции форму помещали в гроб, если от носившего ее не осталось даже горсти праха. И по той же традиции четыре контейнера будут выброшены в Пустоту, чтобы плыть среди галактик и туманностей, пока не отгорят последние звезды, не погаснет свет и не придет конец Вселенной.

Линдер дремал вполглаза на кушетке, прислушиваясь к писку биодатчиков. Звуки становились все реже и слабее, и значит, Кро Светлая Вода готовился отбыть в вечное плавание. Собственно, он уже находился в Великой Пустоте, и только управлявший реаниматором компьютер поддерживал иллюзию жизни, заставляя биться сердце и работать легкие. Но, как все иллюзии, эта тоже не могла тянуться долго, и Линдер с горечью сознавал свое бессилие. Воскресить Кро Светлую Воду не мог никто – ни врачи с «Европы», ни медики Земли, пи препараты и хитроумные приборы, ибо он уже переступил предел, у которого жизнь сменялась вечным молчанием смерти.

Датчики пискнули в последний раз и смолкли, но тут же раздался тревожный звон реаниматора. Линдер хотел было встать, понимая, что Кро уже не поможешь, и повинуясь лишь долгу, что призывал его к умиравшему. Хотел встать и даже приподнялся, но странная сонливость вдруг навалилась на него, заставив опуститься на кушетку. Возможно, ничего странного в том не было: он трое суток не спал и держался только на лекарствах.

Сигнал тревоги смолк, и в отсеке воцарилась тишина, нарушаемая лишь похрапыванием Линдера. Прошло пять минут, десять, и рядом с одним из контейнеров возникла нагая фигура – тощий, невысокий и седовласый человек. Контейнеры были задраены наглухо, и криогенные установки включены, однако седой с легкостью сдвинул крышку. Гроб был пуст.

Оставив его открытым, седой бесшумно скользнул к реаниматору и постоял там, глядя то на мертвое лицо Светлой Воды, то на мониторы с тянувшимися ровными линиями. Казалось, он ждет внезапного импульса или звука, который намекнул бы, что Кро еще жив, но биодатчики молчали, и на экранах не было ни волн, ни пиков. Пожав плечами, он буркнул: «Прости меня, дружище. Больно уж случай подходящий», – и с этими словами принялся освобождать мертвое тело от присосок реаниматора. Потом перенес его в гроб, поднял, прощаясь, руку в салюте и задраил крышку.