Майя Малиновская - Пленники Уэст

— Сам ты — галлюцинация, — обиделся Димка. — У меня не бывает галлюцинаций… Слушай, кожей чувствую неладное! Отпусти поискать капитана! А!?

— Нет, — отказал Игорь и отрицательно замотал головой.

Он знал, что Димка сейчас начнет напирать. Ему было тяжело отказывать другу. Больше всего ему сейчас хотелось самому лететь искать Эл, но обстановка тому не способствовала.

— Игорь, ты что? Она же, сам знаешь, не совсем нормальная. Вдруг случилось что-то.

— Она не маленькая и знает, и, думаю, побольше нашего. Сиди здесь.

— Я не согласен. Давай сроки, — не унимался Димка.

— Утром, если ничего не изменится, полетишь. До утра даже рта не раскрывай.

Димка посмотрел на Игоря и пожалел его. Так неожиданно на «поэта» легла ответственность за весь экипаж. Игорь нервничал, у него дергалась одна бровь, Димка хорошо видел его лицо на экране. Игорь выглядел уставшим, бледным и унылым. Димка вспомнил, как еще на Земле Игорь выдвинул «тезис», что в полете обязательно что-нибудь случится с Эл или с экипажем. Вот, пожалуйста, накликал беду. И Эл пропала, и экипаж попал в переделку.

Игорь ушел, а Димка стал приставать к Дагерт с вопросами, он допек ее до того, что Милли, со свойственной ей выдержкой и тактом, послала Димку подальше, попросив не отвлекать ее.

Как ни пытался он успокоиться и думать о другом, исчезновение Эл не давало ему покоя больше, чем угроза заражения экипажа. Он слышал от «стариков» Космофлота, что лучше не летать в одном экипаже с близкими людьми, но никогда не разделял такой точки зрения. Сейчас он ерзал в кресле, как на раскаленной сковородке, в полной мере осознав, что предупреждение ветеранов — сущая правда. Потом он осознал, что провести ночь в одиночку на чужой планете, в таком состоянии, оказывается, достаточно страшно. Из головы выветрилось все, чему учили, и те многочисленные тренировки на выдержку казались детской шалостью перед лицом реальности.

За эту ночь Димка осознал, что высокого мнения о себе, о своем мужестве, подготовке пилота и прочих достоинствах, что он способен трястись от страха. Ему было действительно страшно, он совсем не спал и думал, что поседеет, когда на экранах появились местные летучие существа. Одно из них врезалось в борт и погибло. К еще большему ужасу Эл так и не вернулась. Когда он вспоминал о ней, ему становилось совсем плохо, он клал руку на панель управления, чтобы сорваться с места и полететь ее искать без всякого разрешения, но удерживался всякий раз не только из-за отсутствия приказа, но и из элементарного страха. Он сделал себе дозу успокоительного, потом еще, пока система жизнеобеспечения не запротестовала, подав сигнал передозировки. После третьей порции успокоительного забрезжил рассвет, и отупевший пилот уже не соображал, где находиться. Возможно, поэтому он, открыв рот наблюдал рассвет, когда местное светило пробило своими лучами плотную пелену облаков. Первый в его жизни инопланетный рассвет напугал Димку больше, чем ночь. Эта необычная феерия, виденная им только в записи приковала на час его внимание. Красивое, но зловещее представилось ему.

— Борт один, — услышал он заспанный голос Дагерт. — Взлетай на поиски капитана, координаты последней связи на панели автопилота, приказ подвинуть зонды, расширить зону поиска, не уходить со связи и не выходить из зоны обозрения. Выпускай маяки, чтобы я видела тебя.

— Идет, — согласился Димка.

Он как ветер сорвался с места, ощутив сильную перегрузку. Он включил на поиск все системы, открыл все окна и экраны, чтобы видеть самому.

— Эл, если слышишь меня, капитан, держись. Я вытащу тебя, — сказал он вслух.

Он вообразил себя рядом с ней и в ответ услышал фразу:

— Ну вот. Только тебя здесь не хватало, «лисий хвост».

Он усмехнулся своей фантазии, и стало легче. Он был уверен, что отыщет ее. Он осмотрел с высоты сверкающую озерцами долину и предгорья с их странными переходами цветов. Все окружающее уже совсем не казалось ни красивым, ни приветливым, напротив, стало чужим, словно планета намеренно пугала его. Он вспомнил ночной страх. «Ну, нет! Хоть я последний трус сегодня, Эл я буду искать, пока не умру!» — подумал Димка.

К концу дня он дал волю чувствам. Поставил катер на автопилот, вышел из кресла в котором провел больше суток, опустился на пол и стал остервенело колотить по полу, пока кисть не сковала острая боль. Он не посмел орать, хотя хотел. Отчаяние переполняло его. Он проклинал и эту долину, и горы, и планету, и даже саму Эл за неосторожность.