Александр Соболь: Все цвета радуги

И вдруг, буквально на пятый день после этого заявления, начался массовый исход людей-калек из своих подземелий и руин.

А Зоров после первой же сенсационной передачи по глобовизору ощутил чувство, похожее на шок, и немедленно набрал на заветном браслете памятную комбинацию.

Звездный Рейнджер Рангар Ол, прошедший десятки самых горячих, стоящих на грани либо самоуничтожения, либо взаимоуничтожения миров, ходивший все это время, что называется, по краю пропасти и на посторонний взгляд совершенно пренебрегавший собственной безопасностью, получил вызов от Александра Зорова, и этот факт вызвал в нем двойственное чувство. С одной стороны, он хотел, конечно, повидать брата и увидеть возрождающуюся Землю, но с другой стороны…

Проклятая память, приглушенная чувством постоянной опасности и тяготами походной жизни (он забыл, когда нормально отдыхал: тесная каюта на его “Орлане”, зал тренажеров, проклятые планеты, напоминавшие то Оранжевый, а то и Красный миры, отчаянные схватки, когда приходилось ликвидировать самых отъявленных негодяев и мерзавцев… попадались, конечно, и пикнички с сильными мира того или этого… или совсем тридесятого… но это все было не то, не то…), сейчас грозила дать знать о себе острой болью, как потревоженная под коростой рана… Он едва не отказался, сославшись на неотложные дела, но было в приглашении Зорова нечто, не позволившее Рангару просто так отмахнуться… и он направил свой проникатель к далекому Солнцу.

Братья встретились, обнялись. Затем Рангар не очень вежливо поинтересовался, зачем его оторвали от очень важных дел.

– Сейчас мы вылетим в Европу. Там в предгорьях Альп живут сотни тысяч несчастных людей… мутантов, калек… это одно из самых больших обнаруженных подземных поселений. Мы обязаны им помочь. Но очень долгое время ни уговоры, ни… вообще ничто не могло выманить их на поверхность. А вот сегодня они выйдут. Все.

– Хм. Извини, брат… это все очень трогательно, конечно, но… У меня несколько иные цели и интересы. И если ты позвал меня только для этого…

– Не только, – сказал Зоров, чуть нахмурившись. – А ты изменился, брат.

– Изменился… еще бы! Ты знаешь мой послужной список?

– Не знаю и не горю желанием узнать.

– Ладно, не ершись. Полетели смотреть твой сюрприз.

…Они прибыли на место, когда уже вспыхнули лазерные лучи голографических камер – событие прямым эфиром уходило в сеть глобального вещания. Местность, где они находились, напоминала скорее холмистую, чем гористую, но холмы были высокими и скалистыми, их склоны покрывала трава с частыми проплешинами и чахлый кустарник. Две параллельные нити ржавых рельсов с одной стороны терялись между холмами, а с другой упирались в колоссальные ржавые стальные ворота, которые, судя по их внешнему виду, не отворялись лет триста.

– Вот примерно сквозь такие ворота мне пришлось прорываться на Холсцене-12, а там меня уже поджидали кхерхи… не приведи тебя судьба хотя бы увидеть этих существ!

Зоров мог вполне аргументирование возразить, что он тоже “призрак”, черт побери, а не мальчик для битья, но промолчал в ожидании события.

И словно им передалось нетерпение его и многих сотен собравшихся здесь людей, стальные ворота дрогнули и медленно, с противным скрипом распахнулись. Там было темно по сравнению с солнечным днем снаружи, и все же просматривалась цепочка бледных клякс светильников на высоком потолке гигантского туннеля… но более всего бросались в глаза люди… они шли плотной, сбитой толпой, уроды и мутанты, и обычные люди (хоть их было мало), и недоверие и страх читались на их лицах, и ладони заслоняли глаза, никогда не видевшие солнца.

А впереди…

Рангар сильно, почти конвульсивно вздрогнул. И отступил на шаг, почти тем же жестом прикрыв ладонью глаза, что и обитатели подземелий.

Зоров затаил дыхание, и в его глазах невольно вскипели слезы.

Впереди разношерстой толпы шел тонкий юноша с громадными, на пол-лица глазами, и в его воздетой руке горел факел… Низкий стон, более похожий на рычание раненого зверя, раздался рядом с Зоровым, и Рангар бросился вперед… он бежал, как только может бежать “призрак”, размазанной в пространстве тенью проносясь мимо операторов и корреспондентов, мимо встречающих врачей и социологов, мимо оцепления, и только когда приблизился к юноше, остановился.

– Олвар?! – Вопрос и утверждение слились в этом вскрике, идущем из самых глубин естества человека.