Вячеслав Кумин: Пиратская угроза

А вот с Насосом все очень даже конкретно, Рем часто занимал деньги и долго их не отдавал. Он, в отличие от Каина, очень любил играть в карты и сильно проигрывался.

— Не знаю… А ты чего веселый, выиграл?

— Немного, — признался Рем.

— Тогда гони двадцатку.

Даскинс послушно, с тяжким вздохом полез в нагрудный карман и выудил двадцать реалов. И стоило только Каину взять купюру, как Рем, что-то вспомнив, закричал:

— Ты обманул меня! Я тебе ничего не должен! Я тебе еще все на прошлой неделе отдал с зарплаты!

Иннокент рассмеялся, выпуская банкноту, которая тут же исчезла. Даскинс много кому задолжал, и он не хотел, чтобы кто-то увидел, что у него появились деньги. Придут ведь требовать отдать долги.

— Чуть не прокатило.

— Засранец ты, капитан… — тоже засмеялся Рем. — Чуть не обмишурил меня.

— Эх, лейтенант, не доведет тебя это до добра, — покачал головой Иннокент, выбирая себе завтрак.

Он взял себе кофе со сливками и бутерброд с сыром и колбасой. Вообще-то, говорили, что это несовместимые продукты, но Каин этому не верил. Он верил только своим глазам, а глаза в гальюне видели, что на выходе получается такая же масса, что и в случае с так называемыми совместимыми продуктами. Для него главное, чтобы было вкусно и питательно.

— Знаю, но ничего не могу с собой поделать. Покер для меня это как… непочатая бутылка для самого распоследнего алкаша.

— А нужно. Лечись. Я слышал, игромания — это болезнь, как тот же алкоголизм.

— Дай я чихну на тебя…

— …К счастью, незаразная.

— Ну вот, — огорчился Рем, — а так бы заразил — и было бы у кого выигрывать.

— Не дождешься.

— Я знаю, что ты правильный. Не куришь, не пьешь и…

— От последнего я бы не отказался, — отреагировал Каин, зная продолжение.

— Да… вот только где на корабле их взять, баб-то? — снова вздохнул Рем.

— В лазарете… там такая докторша с сестричками!

— Ага, — криво усмехнулся Даскинс. — Нас потом матросня задолбает. Это же их вотчина.

— Им по уставу не положено между членами экипажа… Медперсонал — экипаж. А мы вроде как пассажиры.

— Х-ха! Где положено, там и наложено!

— Что нам матросы? Не справимся, что ли?

— Один на один, и даже два к одному — без проблем. Уделаем одной левой. Вот только на этом корыте их столько, что лучше сразу за борт без скафандра выпрыгнуть, потому как напинают по одному месту и все равно вытолкают!

— С абордажниками скооперируемся. Сколько их тут?

— Как и нас, две группы, только по пятьдесят человек.

— Ну вот! Нас двадцать, их целая сотня, а экипаж насчитывает…

— Полтысячи.

— Справимся! Они на то и абордажники, чтобы простого матроса в бараний рог крутить голыми руками. Без нас даже обойдутся…

— Вот именно, — хмыкнул Даскинс. — На кой хрен им мы? Женским телом только делиться придется. И потом, абордажники скорее скооперируются с матросами, чем с нами.

— Почему? Это же по сути пехота. А у пехоты с матросами вечно терки.

— Потому что они все плебеи! — засмеялся Насос. — Плебей с плебеем всегда скорее договорится, чем с нами — белой костью!

Иннокент невольно поддержал смех. Что есть, то есть. Пилоты прослыли большими снобами, причем сами старательно поддерживали этот имидж и теперь расплачивались.

— И потом нас всех за такой мятеж…

— Боязливый ты… — посмеялся Каин, помешивая ложкой кофе.

— Ничего… нам осталось две недели. Еще две недели автономного дежурства из трехмесячного срока — и мы пойдем на базу отдыха. Пляж, солнце, девочки…

— Не трави душу.

— Надо писать письмо в адмиралтейство, — предложил Даскинс.

— Какое еще письмо?

— Предложение по улучшению эмоционального и физического состояния экипажа в длительном походе или дежурстве.

— И что ты хочешь предложить? — усмехнулся Иннокент. — Чтобы на каждом корабле организовали бордель?

— В точку! — согласился Рем Даскинс.

Каин аж поперхнулся.

— Ты представляешь, что будет с дисциплиной?

— Она только улучшится из-за удовлетворенного состояния экипажей.

— Да ну тебя…

Закончив завтрак, Каин сдал поднос с грязной посудой в мойку и, выйдя из столовой, остановился на перекрестке, точно на распутье.

— Ты сейчас куда? — спросил Рем.

— Пытаюсь сообразить…

«Направо пойдешь — в спортзал попадешь, налево пойдешь… жаль, что баб нету, — вздохнул Иннокент, — …в гальюн угодишь. Вперед зашагаешь — к себе в каюту придешь. Вниз пойдешь — на летной палубе окажешься, а наверх взберешься — в учебной части очутишься. Так куда пойти, спрашивается?»