Андрэ Нортон - Планета колдовства

– Следовательно, эти слухи распространяются успешно?

Кофе вылилось через край кружки Тау, а Дэйн уронил пакет с мясными концентратами, который уже поднес к кухонному комбайну. Главный лесничий Азаки появился в дверях кают-компании так неожиданно, словно его телепортировали в эту точку.

Врач встал и вежливо улыбнулся посетителю.

– Верно ли мое предположение, сэр, что те истории, которые я слышал, распространяются намеренно, чтобы служить предупреждением?

– Мне говорили, что вы врач, сведущий в «магии». Действительно, вы проявляете свойственную колдунам быстроту мышления. Этот слух верен. Признаки хорошего настроения у главного лесничего исчезли и он отрезал: Браконьеры на Хатке предпочли бы Патруль нашему гостеприимству.

Он вошел в столовую. Капитан Джелико шел следом и Дэйн выдвинул для них два выдвижных стула. Он поднес кружку к кофейнику, когда капитан представил его:

– Торсон, исполняет обязанности нашего суперкарго.

Хаткианин приветствовал Дэйна плавным кивком головы, а потом удивленно посмотрел на пол. Помахивая хвостом и громко мурлыча, Синдбад выражал гостю свою необычайно горячую симпатию. Лесничий опустился на одно колено, отведя руку от изучающе принюхивающегося Синдбада. Потом кот боднул головой эту черную ладонь и игриво тронул ее лапой со спрятанными когтями.

– Земная кошка! Ведь она львиной породы?

– Сходство весьма отдаленное, – пояснил капитан. – Синдбаду нужно прибавить слишком много плоти, чтобы он вышел в разряд львов.

– У нас есть только старые сказки о них, – слова Азаки прозвучали почти задумчиво, в то время, как кот вспрыгнул ему на колени и провел когтями по замку его нагрудных ремней. – Но не думаю, чтобы львы были так дружны с моими предками.

Дэйн хотел убрать кота, но хаткианин поднялся вместе с Синдбадом, по-прежнему громко мурлыкавшим и отдыхавшим на его локте. С мягкостью, изменившей высокомерное выражение его лица, лесничий улыбался.

– Не привозите его на Хатку, иначе обратно не получите. Мои соотечественники просто не допустят, чтобы он ушел. – Азаки нежно погладил Синдбаду подбородок и кот вытянул шею, полузакрыв от удовольствия желтые глаза. – А, значит это тебе приятно, маленький лев?

– Торсон! – капитан обернулся к Дэйну. – Этот рапорт на моем столе был последним, полученным от «Комбайна»?

– Да, сэр, – ответил Дэйн, – и нет оснований полагать, что «Скиталец» приземлится здесь раньше указанной даты.

– Видите, капитан, судьба нам благоприятствует, – Азаки сел, все еще держа кота. – У вас есть дней двадцать. Четыре дня пути на моей яхте, четыре – на возвращение сюда, а остальные – на изучение заповедника. Мы не можем рассчитывать на слишком большое везение, поскольку я не знаю, когда вновь пересекутся наши пути. При нормальном ходе событий я не появлюсь на Ксечо еще целый год, а возможно и больше. Кроме того... – он поколебался, а затем обратился к Тау:

– Капитан Джелико сообщил мне, что вы изучали искусство магии во многих мирах.

– Это так, сэр.

– Верите ли вы тогда, что волшебство – реальная сила? Или вы считаете, что это лишь суеверия примитивных народов, выдумывающих демонов, чтобы завывать молитвы, когда на них упадет черная тень?

– Кое-что из встречавшейся мне магии – просто фокусы, кое-что основано на глубинном знании людей и их судеб. Это знание проницательный колдун-знахарь может использовать в своих интересах. Все же всегда остается, – Тау опустил кружку, – небольшое количество случаев, которым мы пока не можем найти какого-либо логического объяснения...

– А я полагаю, – прервал его Азаки, – что верно также и то, что определенные расы изначально предрасположены к магии. И потому любой человек такой расы особенно подвержен магическим действиям...

Это больше походило на утверждение, чем на вопрос, но Тау ответил:

– Совершенно верно. Например, дамориец может быть «запет» до смерти.

Я был свидетелем такого случая. Но на землянина или другого инопланетянина то же самое внушение не оказало бы никакого действия.

– Те, кто заселил Хатку, привезли магию с собой, – сказал Азаки и, хотя пальцы лесничего все еще успокаивающе двигались по челюсти и шее Синдбада, однако голос его был холоден, холоднее любого предмета в тесном пространстве кают-компании.

– Да, – согласился Тау, – в сильно развитой форме.

– Может быть, даже более сильно развитой, чем вы, врач, в состоянии себе представить. – Сказано это было с ноткой холодной ярости. – Думаю, что теперешняя форма ее проявления – смерть от зверя, который вовсе не зверь – могла бы заслуживать вашего детального рассмотрения.