Мерседес Лэки: Полет к свободе

— Скажи мне, Ралгха, кому ты служишь?

— Я служу во славу Императора и Империи Килрах, — решительно произнес Ралгха. — Я в вашем распоряжении, мой принц.

— Хорошо. — Тихий голос принца отчетливо прозвучал в маленькой комнате. — Я верю, что это так, Ралгха. — Потом он повернулся к начальнику службы безопасности:

— Прекращай этот фарс, Джахкай. Я заподозрил личную неприязнь еще в тот момент, когда ты впервые явился ко мне со своими подозрениями; теперь же я убедился окончательно. Так что кончай с этим. Сегодня же вечером я возвращаюсь в К'Титхрак Манг. А ты забудешь о своих неприязнях. И дабы подобные… спектакли… больше не повторялись, я требую, чтобы впредь ты, прежде чем являться ко мне с обвинениями, представлял неопровержимые доказательства измены.

Джахкай покорно прижал уши к голове и опустил морду, его хвост безвольно вытянулся. И хотя, когда он взглянул на Ралгху, глаза его по-прежнему переполняла ненависть, лорд тхрак'хры был уверен, что тот никогда не осмелится нарушить указание принца. Ему до сих пор удавалось сохранить свое положение только благодаря беспрекословному подчинению. А ненавидели его многие — и были бы рады стать свидетелями его падения.

Принц пристально посмотрел на Джахкая:

— Лорд Ралгха может вернуться к выполнению своих обязанностей. — И повернулся к Ралгхе: — Какие директивы вы получили, лорд Ралгха?

Ралгха вскинул подбородок и вытянулся по стойке «смирно».

— Мой корабль сегодня же вечером отбывает в систему Н'Танья, где мы должны присоединиться к ударным силам, направляющимся в район, граничащий с зоной влияния землян.

Принц кивнул:

— Я уверен, вы еще прославите ваш храи. Воюйте хорошо, Ралгха.

— Слушаюсь, господин. — Ралгха склонил голову и опустил хвост в знак уважения и покорности, стараясь скрыть шок, в который его повергло последнее замечание принца.

«Нет, он не может не знать, — подумал Ралгха. — Весь мой храи, все до последнего младенца мертвы, это случилось уже более пяти лет тому назад. У меня больше нет семьи, и не с кем делить славу, добытую в бою. Нет тех, ради кого стоило бы жить… Моей единственной радостью были сражения с землянами. Я старался убивать их как можно больше во славу Империи. Обзывать их по-всякому во время боя и не обращать внимания на то, что они называли нас „котятами“ или „котами“… Кстати, что бы это значило — „кот“?.. И потом упиваться победой, слушая их предсмертные крики. Добывать славу для моего храи, моего родового имени. Но теперь все это потеряло смысл. Моего храи нет…»

Принц Тхракхатх еще раз кивнул Джахкаю и вышел из комнаты. Ралгха двинулся за ним, но был остановлен опустившейся ему на плечо лапой охранника.

— Тебе еще придется задержаться, Ралгха, — злобно прошипел Джахкай.

Неужели низкородный так ничего и не понял?

Будь Ралгха помоложе и чуть импульсивнее, Джахкай был бы уже мертв. Возбуждение, вызванное страхом и гневом, все еще отдавалось звоном в ушах.

— Не путай меня со своими наемниками или с рабами— землянами, Джахкай, и не воображай, будто ты можешь приказывать мне. Я — имперский лорд. Только попробуй помешать мне, и… — Ралгха улыбнулся, показав зубы, — я перегрызу твою глотку, подонок.

— Прекрасные слова из уст подозреваемого в измене, — прошипел Джахкай.

— Опасные слова из уст низкородного килратха. Теперь, когда принц снял с меня подозрения, ты, может быть, вспомнишь, дурак, что я старше тебя по званию? — Он прищурил глаза и вздыбил шерсть на загривке. — Ты для меня слишком мелок, чтобы с тобой связываться. А может, ты хочешь оказаться в своей же тюрьме? Как мне удалось выяснить за последние дни, там не слишком-то уютно.

Джахкай резко махнул лапой, и охранники отступили назад. Ралгха еще раз улыбнулся торжествующей улыбкой победителя, обнажив при этом свои клыки, и вышел в коридор. Через несколько мгновений он уже шел по улице, вдыхая полной грудью чистый воздух. Целых десять дней он провел взаперти в темной сырой камере и за все это время ни разу не видел солнечного света, играющего на листьях бирхи. Сейчас как раз была пора ее цветения, и сладкий аромат больших красных цветов наполнял воздух. По обеим сторонам улицы росли ровные шеренги деревьев, выделявшихся на фоне серого камня стен и мостовых и белых шапок горных вершин, висящих над Старым Городом. Эта картина напомнила ему о доме, о родной планете Ххаллас, где прошло его детство до того, как он поступил в офицерскую школу на Килрахе. Многие килратхи, по их собственному признанию, восторгались металлическим великолепием главной планеты Империи, ее серебристыми стенами и высокими башнями. Но только не Ралгха. Даже по прошествии стольких лет он по-прежнему тосковал по диким горам и первозданной красоте природы родной планеты.