Филип Дик - Время, назад (сборник)

«И что можно разрушить с помощью таком устройства?» — подумалось ему.

— Они, похоже, считают, что это хорошее оружие, — сказала мисс Берри.

Ее естественная, обогащенная гормонами грудь двигалась синхронно взгляду Ларса. — Мне кажется, они просто не могут разработать источник энергии. Вы знаете, это — эргструктура. Прежде чем вы перейдете к 286–ому…

— Они хотят, — продолжил за нее он, — чтобы я еще раз взглянул на 285–ый. Хорошо.

Ларса это не волновало. Настроение у него было благодушное — приятный апрельский день, и мисс Берри (мисс Бери, если хотите) достаточно привлекательна, чтобы восстановить жизнерадостность любом мужчины. Даже дизайнера — дизайнера оружия.

Даже лучшего и единственного оружейного дизайнера во всем Запад–Блоке, подумал он.

Чтобы достичь его уровня — хотя это было весьма сомнительно, в том, что касалось именно его, — нужно достичь другого полушария, Нар–Востока.

Китайско–советский блок обладал, или как–то использовал, по крайней мере имел в своем распоряжении, услуги подобного ему медиума.

Ларс ею часто интересовался. Ее звали мисс Топчева, как сообщило ему Всепланетное частное разведывательное агентство КАСН. У нее был только один офис — в Булганинграде, не в Нью–Москве.

Она казалась ему одинокой. Хотя КАСН и не распространялось о деталях личной жизни находящихся под его наблюдением объектов. Возможно, думал Ларс, мисс Топчева придумывала эскизы оружия… или делала их в состоянии транса. В форме, скажем, ярко раскрашенных керамических плиток. Во всяком случае, нечто художественное. Независимо от вкуса ее клиента — или, более точно, работодателя. Управляющего органа Нар–Востока БезКаба — этой мрачной, бесцветной, выхолощенной академии жуликов, против которой его полушарием вот уже на протяжении стольких десятилетий накапливается мощь.

И поэтому, конечно, дизайнер оружия требовал к себе большого внимания и уважения. В своей карьере сам Ларс сумел достичь такого положения.

По крайней мере, его нельзя было заставить войти в транс пять раз в неделю. И, наверное, Лилю Топчеву тоже.

Оставив мисс Берри, Ларс вошел в свой собственный отдел, снял куртку, шапку и туфли и спрятал в шкаф.

Его медики были уже начеку: доктор Тодт и сестра Эльвира Фант. Они поднялись и почтительно приблизились к нему. А с ними и его почти рабски преданный помощник Генри Моррис. Никто не знает, когда наступит транс, подумал Ларс, видя, как они насторожились. За спиной сестры Фант размеренно гудело устройство для внутривенных вливаний. А доктор Тодт, этот первоклассный продукт отличной западно–германской медицины, был готов применить самые изощренные приспособления для того, чтобы:

— во–первых, во время транса не произошло никаких остановок сердца, разрывов в легких или перенапряжения блуждающего нерва, что вызывает остановку дыхания и затем удушье;

— во–вторых — и без этого не было вообще никаком смысла все проделывать, — мыслительный процесс во время транса постоянно фиксировался, чтобы его показатели можно было потом использовать.

Так что доктор Тодт был очень значительным лицом в Корпорации Ларса.

В парижском офисе была всегда наготове такая же специально обученная команда. Потому что часто случалось так, что у Ларса Паудердрая были более сильные эманации именно там, а не в лихорадочном Нью–Йорке.

К тому же, там жила и работала его любовница Марен Фейн.

Любовь к женщине была слабостью, или, как Ларс предпочитал считать, силой дизайнеров оружия, по сравнению с их коллегами в мире одежды. Его предшественник Уэйд тоже был гетеросексуальным; он фактически погубил себя из–за маленьком колоратурного сопрано из Дрезденского фестивального ансамбля. Мистера Уэйда хватил спазм предсердия — в самое неподходящее время. В постели в собственной венской квартире девушки в два часа ночи, когда занавес «Свадьбы Фигаро» давно опустился, и Рита Гранди уже сняла шелковый пояс, блузу и т.д., и собиралась… Но напрасно — наркотические накачки сделали свое черное дело.

Вот так в возрасте 43 лет мистер Уэйд, предыдущий дизайнер оружия Запад–Блока, покинул сцену и оставил вакантным пост. Моментально нашлись готовые его заменить.

Может быть, это и подстегивало мистера Уэйда. Сама работа требовала очень большой отдачи, и медицина точно не знала ее предела и степени.

Ведь, размышлял Ларс Паудердрай, нет ничего более противного, чем осознание тот, что тебя могут вышвырнуть и тут же заменить кем–нибудь другим. Какой–то парадокс, который никому не нравился, за исключением ООН–3 ГБ, Правления Запад–Блока, наверняка непрерывно занимавшегося поисками замены.