Станислав Гримайло: Узкие дороги космоса

— Вы думаете, с Элении началось возрождение человеческой расы?

— Скорее, продолжился ее упадок, — недовольно заключил Хант.

— Не вяжется как-то...

— Неужели? — поинтересовался Хант, — а как же неприязнь к Иным и мутантам? Вы здесь живете отрезанные от Вселенной, такой вот питомник в целой звездной системе!

— Что значит "вы"? — заметил странность во фразе Ханта.

Ричард загадочно улыбнулся:

— Как вы думаете, почему мы с вами пошли не центральными лестницами, а по лабораториям?

— Там, наверное, просто жилые модули попадались бы...

— У каждой лаборатории свой жилой модуль, — насмешливо сказал Ричард, — на самом деле, если спускаться по центральной лестнице, то уткнешься носом в криогенные массивы. Вы знаете, что это такое?

— Нет, — ошеломленно отвечаю. К чему он клонит?

— Камеры хранения. Людей. Там могут быть заморожены на тысячи лет как тела, так и частицы ДНК с записью в банке данных информации с мозга пациента. Понимаете?

Мне показалось, что привычный хаос мыслей, кружащийся в голове, на самом деле четко структурированный поток, к которому, для понимания всей ситуации, необходим ключик в виде правильного подхода. События последних недель вдруг сложились в четко видимую картину, и, хоть и осталось множество вопросов, но и возникло понимание происходящего. Осталось неясным самое главное — какая роль отведена мне в этом действе?

— Кто вы? — задал я резонный вопрос.

— Ричард Хант, — насмешливо ответил собеседник, задумчиво потер висок и продолжил, — вы понимаете, я как заново родился. Поначалу накатило недоумение — прекрасно помню, как летел в крейсере за последним ковчегом, и вдруг оказался на лунной станции, причем одновременно знакомой и неизвестной. Только через день понял, что это лаборатория Кен-Кела, на которой не довелось побывать. Вы и представить себе не можете, что я почувствовал, когда понял — я здесь один. Горит свет, работает любая техника и ни души...

Глаза Ханта затуманились, на губах расцвела грустная улыбка, а взгляд прошел сквозь меня, будто я стеклянный. Повисшую тишину разрушил неожиданно эмоциональный голос:

— А потом я столкнулся с молодым человеком в странном костюме, который представился молодым пилотом непонятного истребителя, вывалил на меня целую гору интереснейшей информации, и, оставив планшет с пожеланием "не скучать", продолжил свой путь. Целый день я провел, копаясь в этой игрушке и выуживая ценности из бескрайнего океана совершенно бесполезной ерунды! — голос Ханта потускнел, как и улыбка. — А потом я понял, что все, за что мы так боролись, на что возлагали все надежды — провалилось.

— Э-э-э... Вы о чем?

Взгляд Ричарда прояснился, и, ехидно хмыкнув, он продолжил:

— Прошли тысячи лет, а что изменилось? Молодежь, все так же, совершенно не ориентируется в происходящем, принимает любую ерунду за чистую монету, и, в то же время, отвергает крупицы истины... Вот чем вы здесь занимаетесь? Ходите, смотрите, ничего не делаете. Какой в этом смысл? Выполнить чей-то глупый приказ, намотать километры, доложить об исполнении задания и успокоиться?

— Даже если и так — чем плохо? — недоуменно поинтересовался.

— Это беспорядок, хаос. Бесполезная трата ценнейших ресурсов.

— Я с вами не согласен. Почему бесполезная трата? Это мое личное время, могу им распоряжаться по своему усмотрению!

— Вот, — улыбнулся Ричард, — вы себя рассматриваете как самостоятельную единицу, а не как часть общества. Жизнь, на самом деле, сложное испытание, и только объединив усилия на выполнение самых важных задач можно добиться определенных успехов.

— Я ж не один тут хожу, — насмешливо перебил собеседника.

— Вам все шутки, — хмыкнул Ричард, кинул взгляд на экран оператора и продолжил, — впрочем, скоро все закончится.

Я только открыл рот, чтобы спросить, что именно закончится и когда, как Хант неожиданно продолжил:

— "От судьбы не уйдешь" говорили когда-то. Все равно, в итоге, происходит то, что и должно было произойти... — Ричард грустно вздохнул. — Вы даже не можете себя представить, в какое странное время я родился. Жизнь изгоя — нелегкое испытание, а еще постоянные "изменения к лучшему", которые, по существу, лишь ухудшали взаимоотношения между обычными людьми и возникшей новой расой. Вот вы, например, добившись определенных успехов в жизни, какую судьбу подарили бы своему ребенку — истинного члена общества или сложную жизнь обычного человека?

— Кхм... я так сразу и не могу сказать... хотя, в принципе, не вижу особых трудностей в том, что просто быть собой.