Андрей Ливадный - Третья раса

— И почему компьютер «Святого Петра» оказался запрограммирован на уничтожение трех космических кораблей и окружающей их формы чуждой нам жизни?

При последних словах Николая Кейн побледнел еще больше, так что его кожа вдруг стала пергаментно-серой.

— Он… Он сделал это? — В интонациях Патрика вдруг просквозил отчаянный, безысходный ужас.

— Нет, — успокоил его Николай. — Нам пришлось рискнуть жизнью, но запрограммированную тобой машину удалось отключить.

— Спасибо… — Кейн с трудом выдавил это слово. Его губы дрожали. — Я ошибся… Ошибся… еще тогда . — Казалось, последние слова Патрика предназначены им самому себе.

— Я жду ответа, — напомнил ему Николай. Голос Лоури был холоден и явно не предвещал ничего хорошего.

Кейн вдруг поднял голову и, исподлобья глядя на Николая, внезапно спросил:

— Значит, вы просмотрели файлы бортового журнала «Антея»?

— Да.

— И видели Эллис?

Лоури кивнул.

— Как она… выглядит?.. — Казалось, что этот вопрос стоил Патрику огромного усилия.

— Скверно. Криогенная камера работает как простой морозильник. К тому же там все опутано кристаллическими канатами. Они оккупировали все, даже запустили свои нити внутрь криогенной камеры.

При этих словах лицо Кейна странным образом просветлело. Его губы что-то беззвучно прошептали, он поднял голову, взглянул на Николая, потом на Хоука, Яну и вдруг произнес:

— Простите, что использовал вас… Частично это произошло волей обстоятельств, но я рад… Рад, что все сложилось именно так…

— Патрик, мы ждем, что ты наконец скажешь…

— Кто я такой? — Кейн печально посмотрел на Николая.

— Да! — резко ответил Лоури. — И откуда тебе известна конфигурация древних устройств, если ты по-прежнему смеешь утверждать, что впервые прибыл в эту систему!

— Нет, Николай… Я не буду этого утверждать. — Он опять обвел взглядом присутствующих, внезапно побледнел, будто собирался сказать нечто ужасное, и произнес с хриплым нервным присвистом, на выдохе:

— Мое первое и настоящее имя — КИМ…

Яна во все глаза смотрела на фигуру Патрика, сидящего на краю реанимационной камеры, и ей казалось, что она все же сошла с ума.

Кибернетический Ингибридорный Мозг «Антея»?!. Тот самый КИМ, который довел до самоубийства Эллис?!.

Но как он оказался в теле Патрика Кейна?!

— Если вы позволите, то я объяснюсь, — раздался в гробовой тишине его хрипловатый от волнения, совершенно человеческий голос.

Сознание двоилось, троилось, умножаясь на ипостаси оболочек…

Память Кейна нырнула в омут времени, послушно откатываясь На сорок лет назад…

Он вновь был КИМом — бортовым мозгом фотонного звездолета «Антей». В ту пору он жил сам и верил в то, что Эллис непременно будет жить…

Он действительно горячо желал этого, пробуждая ее от векового сна.

Однако все пошло не так, как на то рассчитывал он в своей жестокой наивности, и, расставшись с иллюзиями, КИМ со всей очевидностью предугадывал дальнейший ход событий.

Она неизбежно должна была уничтожить его, прежде чем погибнет сама.

Он просто не мог допустить такого глупого конца.

КИМ знал, что в состоянии помочь себе и Эллис. Для этого нужно было всего немного — дать ему дополнительное время на то, чтобы до конца восстановить нужные системы, заново построить в бортовых мастерских и оснастить исследовательские аппараты…

Но разбуженный человек не хотел ждать.

Жестокие деформации психики после шестисотлетнего криогенного сна, идиотский спектакль с дройдами, да и сама обстановка полумертвого космического корабля вкупе с паническими выходками КИМа подействовали на Эллис самым неблагоприятным образом.

Она не хотела более слышать о какой-либо инициативе со стороны бортового компьютера «Антея». Она перезапустила его, надеясь на полное послушание машины после виртуальной смерти псевдоличности.

Однако этого не произошло.

Чтобы выжить, КИМ был вынужден «раздвоиться», и теперь его ингибридорная составляющая входила во все более жесткий внутренний конфликт с ядром основных программ. После «холодного перезапуска» системы та часть ингибридорного мозга, которая осознавала себя как КИМ, оказалась не у дел. Ему удалось пережить виртуальную казнь лишь благодаря заранее заготовленным копиям, но, очнувшись, он внезапно понял, что более не всемогущ и не властен над основными системами «Антея».

На борту появилось два КИМа — один тупой и исполнительный, второй — прежний, но отрезанный теперь от основных систем управления кораблем, затаившийся на нескольких резервных носителях, в разгерметизированном отсеке, куда вел единственный уцелевший во время катастрофы канал обмена данными.