Андрей Ливадный - Жизненное пространство

— Два-два-один, тридцать градусов… правый борт, три цели, класс «Фалангер», дистанция 800… 750… 700 метров… — голос Шейлы все-таки дрогнул — три тяжелых машины, отмеченные алыми маркерами, двигались прямо на нее!..

— Прыжковые на разогрев! — пришел приказ Горкалова.

Ее взгляд метался по приборам рубки, пальцы сновали по сенсорным кнопкам, и в глуби «Ворона» что-то протяжно загудело — это сработала контрольная продувка реактивных сопел прыжковых ускорителей, расположенных между ступоходами машины, под механизмом поворотной платформы торсового привода.

«Прыгать?!..» — это была ее мысль.

— «Прыжковые готовы, предварительный импульс просчитан», — ровно доложил голос.

«Ворон» продолжал идти прямо на сигналы «Фалангеров», остановившихся на углу паркинга и скрытых от взгляда Шейлы выступом ангара.

— Сокура, опаздываем к точке, — отбросив коды, произнес Горкалов. — Секунд на сорок, надеюсь, — добавил он. — Шейла, прыгаешь строго по курсу, по баллистической траектории, через здание ангара, — тут же обратился он к ведомой. — Просто обозначаешь себя. Ничего большего я не требую, но, если увидишь реальную возможность, стреляй.

Три «Фалангера». Сможет ли она прыгнуть, отвлекая их на залп?

На приборной панели нервно заморгал зеленый индикатор окончательной готовности.

— «Пилот?..» — Это был «ALONE».

Палец Шейлы машинально сбросил скобку предохранителя. Она дрожала всем телом, всем своим существом. «Черт… Мамочка… Боже…» — палец судорожно вдавил гашетку прыжковых ускорителей, и земля тут же провалилась вниз, вокруг полыхнуло сначала оранжевым, потом белым, и… она увидела это …

Коробочки уносящихся вниз зданий, темные пятна паркингов между ними и три четкие тени от приплюснутых, затаившихся за ближайшим ангаром, но внезапно оживших, зашевелившихся контуров…

Она мгновенно поняла: три «Фалангера» ждали ее появления из-за угла ангара, затаившись во мраке, чтобы пригвоздить «Ворона» одним сокрушительным залпом, но вместо этого Горкалов приказал: прыгай! — и она прыгнула, взлетев над ними, осветив окрестности раскаленными добела реактивными струями, бьющими из сопел прыжковых ускорителей, и тем самым спасла себе жизнь, одновременно смешав планы противника.

Они никак не успевали дать по ней залп и лишь неуклюже разворачивались в ту сторону, куда уносился «Ворон», — точка апогея баллистической траектории прыжка уже была пройдена, и машина Шейлы резко пошла вниз, опускаясь по другую сторону рокового строения.

Она машинально повернула остроносую рубку и в последний миг перед посадкой увидела, как машина Горкалова, без единого огня, будто жуткий призрак выросла за спинами трех «Фалангеров» и словно взорвалась — это разом ударили обе автоматические пушки и синхронно с ними — ракетные комплексы, — метров с пятидесяти, фактически в упор, не оставляя шансов никому, — центральный «Фалангер» пробило до самого реактора, и на краю паркинга, внезапно полыхнула такая вспышка, от которой в рубке «Ворона», захлебнувшись, взвыли все сенсоры и с шелестом опустились аварийные фильтры на экранах.

Ее посадка больше походила на падение раненой птицы: сорок пять тонн приземлились со стонущим визгом. «Ворона» качнуло, ударило бортом о бетонную стену, четырехпалые ступоходы едва не подломились, когда инерция заставила их высекать искры из стеклобетона, оставляя на нем глубокие борозды. Шейла все же инстинктивно перехватила управление, больше мешая бортовому компьютеру, чем облегчая его работу, но эта неуклюжая посадка спасла ее жизнь во второй раз: мгновением позже ворота ангара, напротив которых она должна была, по идее, приземлиться, вдруг выпучило наружу и вырвало вон, — ночь превратилась в день, створы ворот исчезли, испарились — их поглотил оранжевый шар: это по ту сторону здания секундой раньше рванул атомный реактор вражеской машины.

В жизни бывают моменты, когда ты нем, глух, слеп и все же сознание продолжает жить, подсказывая, шепча: «ты только что родилась заново, девочка…»

Звон в ушах, оранжевые круги перед глазами, крик, застрявший в пересохшем горле, — эти чувства медленно таяли, отпускали, и вот уже сетчатка глаз вновь начала воспринимать окружающий мир: сквозь цветные искры медленно проступили контуры рубки управления, бескрайняя оранжевая муть сузилась до границ реального пространства, обзорные экраны наполнились мятущимися отсветами беснующегося в ангарах пожара, а губы вытолкнули наконец: