Андрей Ливадный: Башня

Тишина…

Замерзшая река, звездное небо, мороз, хрупкий наст на подтаявших мартовских сугробах, – ломкая корка под копытами коней.

Мы торопились.

Путь вдоль реки опасен: на той стороне серыми угловатыми изломами крепостных стен возвышается кром . Так славяне именуют свою цитадель, построенную на возвышенности, у слияния двух рек.

Над кромом разлилось зарево, но это не след пожарища, а отсветы сотен факелов; сторожкая ночная тишина доносит лай собак и возбужденный гомон толпы – весть о поражении ордена уже докатилась и сюда…

Нужно уходить. Немедленно, не мешкая, пока войска князя Александра, после битвы у Вороньего Камня не начали преследование разрозненных групп спасшихся рыцарей.

Трудно дышать. После знойных песков аравийской пустыни иней на доспехах и обжигающий, морозный ночной воздух донимают меня все сильнее, заставляя недобрым словом поминать тот день, когда я, не зная, куда направить свой путь, присоединился к войскам ордена, собиравшимся покорить земли, лежащие на противоположном берегу огромного озера. Теперь все кончено, и сам я лишь чудом избежал ловушки, что устроил новгородский князь Тевтонским и Ливонским рыцарям. Теперь их отягченные доспехами тела навек погребены в свинцовых водах Псковского Моря, под превратившим в кровавую кашу, коварным мартовским льдом.

Сам я никогда не состоял ни в одном ордене, но, примкнув к походу, должен был принимать участие в битве.

Меня спасла сама Судьба, явившаяся в лице Самуэля. Накануне я узнал, что меня разыскивает странствующий рыцарь, и когда услышал его имя, то сначала не поверил своим ушам.

Отчего наследник знатного саксонского рода проделал долгий, опасный путь? Зачем разыскивал меня? Недобрые предчувствия помутили разум, и я спешно направился сюда, еще не ведая, что появление Самуэля спасет меня от общей участи.

Мысль о холодных, тяжелых водах, что могли сомкнуться и над моей головой, неприятным ознобом пробегала по телу.

Пока я размышлял над превратностями судьбы, копыта коней зацокали по обмерзшим, скользким булыжникам.

Вот он – Ивановский монастырь, – сложенный из известкового камня храм в окружении деревянных стен и хозяйственных построек. Дальше виднелись редкие, неурочные огоньки небольшой деревушки, да мрачной стеной темнел дремучий лес.

Не спят. И сюда долетела весть о победе князя Александра.

Нужно уходить. Чуть забрезжит рассвет, и местный люд возьмется за топоры, да вилы, станут вычищать остатки вражьего воинства…

Неудачный поход. Да и бессмысленный. Не было мне дела до земельных притязаний ливонской чуди, да тевтонских магистров. Зря они пришли сюда. Предупреждал ведь князь Александр: кто к нам с мечом придет от меча и погибнет . Так и вышло.

Ворота монастыря все еще лежат, снесенные с кованых петель.

Я направил коня к монастырскому двору.

– Санчес, разыщи Самуэля. – Коротко приказал своему оруженосцу. – Он, должно быть, заночевал в деревне. Обойди избы, спроси людей, ты знаешь их язык. Мне не с руки.

– Что передать?

– Скажи, что я жду его. Пусть собирается немедля. Нам нужно уходить до рассвета, днем здесь станет слишком опасно.

Оруженосец исчез во тьме.

Какие вести принес мне Самуэль?

Тяжело на сердце. Гложут его предчувствия.

Мороз под утро все сильнее. Я спешился, снял шлем. Кресты на куполах храма тускло сияют, даже в ночи.

Меч прихватило в ножнах, вышел не сразу, с натугой. Взявшись двумя руками за рукоять, я по привычке вогнал клинок в снег и преклонил колено в молитве.

По доспехам ползли узоры инея. Дыхание вырывалось облачками пара. В такие минуты я невольно вспоминал жаркие пески аравийской пустыни.

По мне лучше жара, чем пробирающий до костей лютый холод.

Прошло без малого пол часа, прежде чем со стороны деревни раздался храп лошадей и цокот копыт.

Некоторое время, осознавая грозящую опасность, мы молча двигались к лесу. Не до разговора было, Самуэль ехал мрачный, лишь при встрече в его печальном взгляде промелькнула искорка тепла, он крепко обнял меня и сказал лишь одну фразу:

– Хвала Создателю, Андреас, я все же разыскал тебя.

Мне стало не по себе. Нас с Самуэлем в прошлом году связал поединок, из которого он вышел победителем и вполне мог убить меня, но вместо этого могучий молодой воин протянул руку дружбы, что редко случается на ристалище…

Белоснежное поле, с пучками торчащей из-под снега, пожухлой прошлогодней травы, казалось бесконечным.