Андрей Ливадный - Лайбен по прозвищу «Стикс»

– Ты не смогла справиться с ними? – Спросил Лайбен, чувствуя, что его недоумение постепенно трансформируется в чувство симпатии к сидящей рядом девушке.

– Да. – Скупо ответила она. – Меня сильно покалечили… Я истекала кровью и едва могла двигаться, но все же умудрилась укрыться в узкой щели под рухнувшим перекрытием одного из домов. Дронги не смогли забраться в тот лаз, чтобы добить меня… Они ушли, а я долго лежала в полной темноте, думая, что умираю.

– Но ты ведь выжила, верно?

Катрин кивнула.

– Я не могу сказать, сколько прошло времени, но мои раны затянулись, и я вновь с трудом смогла двигаться. Голод заставил меня очнуться, он же руководил мной, когда я выползла из своего укрытия на свет. Знаешь, мне иногда кажется, что лучше было бы умереть…

– Почему? – Лайбен резко повернул голову. В его понятии говорить такие слова было… кощунственно. Жизнь надо беречь, во что бы то ни стало во всех ее формах, – данный постулат скрывался в глубинах его собственного сознания, прочно прижившись рядом с необъяснимой ненавистью к механическим исчадиям, превратившим Землю в ледяную пустыню…

Пока Стикс задумался над собственными этическими ценностями, Катрин, воспользовавшись паузой, собралась с духом, и продолжила говорить:

– Сейчас ты поймешь… – Она поймала настороженный взгляд Стикса и пояснила: – Моя одежда превратилась в лохмотья, пули дронгов искалечили мне руку и правый бок, а когда я взглянула на уродливые шрамы, оставшиеся на теле, то сделала ужасное открытие, которое едва не лишило меня рассудка… – Катрин внезапно встала и одним зябким движением скинула с плеч ткань комбинезона, который послушно скользнул к ее ногам, собираясь мешковатыми складками.

У Стикса вдруг перехватило дыхание.

Перед ним стояла обнаженная девушка, ее грудь волнующе вздымалась от участившегося дыхания, каждый изгиб пропорционального сложенного тела вызывал в нем волну инстинктивной дрожи, и за этими оглушающими своей новизной чувствами Лайбен не сразу разглядел те шрамы, ради которых она скинула одежду…

– Посмотри сюда… – Катрин медленно повернулась, и Стикс увидел глубокие уродливые борозды искалеченной, а затем сросшейся плоти, которые рассекали ее кожу на правом боку, захватывая предплечье и руку выше локтя.

Секунду спустя Лайбен понял, что она хотела показать ему.

В глубине рубцов, там, где зажившая плоть извивалась бледными, бескровными линиями, виднелись обнажившиеся осколки микрочипов, между которыми угадывались разорванные серебристые проволочки, не толще волоса!…

У Стикса вдруг перехватило дыхание. Поврежденные пулями программные модули составляли единое целое с живой тканью, они вросли в нее, и внезапно открывшийся синтез двух противоположностей выглядел столь ошеломляюще, что в первый момент Лайбен не испытал ни отвращения ни сострадания – в его голове внезапно воцарился вакуум, настолько сильным оказалось потрясение от увиденного…

– Ты дронг?!… – Наконец выдавил он.

Катрин кивнула, наклонилась, поднимая мешковатые складки одежды, и спустя мгновенье перед ним вновь стояла бледная девушка, облаченная в потертый местами порванный комбинезон.

Множество самых противоречивых мыслей и чувств обрушилось на Лайбена. Ему казалось, что кто-то залез в его голову, и безжалостно рвет устоявшееся мировоззрение, причудливо перемешивая между собой ставшие вдруг бессмысленными обрывки прошлого, из которых уже не сложить новой мозаики понимания.

Он нашел в себе силы поднять взгляд и посмотреть на Катрин.

Она стояла, будто окаменев, отвернувшись от него, будто ждала решения свой участи, но ни один из инстинктивных порывов, частенько руководивших действиями Стикса, не толкнул его к брошенному автомату…

Перед ним стоял человек… Или дронг, искусно замаскированный под человека?

В таком случае, кто он сам?…

В голове среди хаоса обрывочных мыслей вдруг начало проступать запоздалое понимание ее прошлых вопросов, и он впервые в жизни ощутил страх.

Страх перед правдой…

Он не рванулся к автомату, наоборот, Стикс будто окаменел, глядя на Катрин, пока с его губ не сорвался едва слышный вопрос:

– Я то же дронг?…

Она кивнула, а затем тихо произнесла:

– Ты не помнишь своего прошлого, твое тело всегда было таким как сейчас, а смутные образы, которые хранит твоя память, не более чем фантомы, заключенные в микромодулях памяти…

– Я не верю… – Хрипло выдавил Лайбен. – Я не верю тебе!