Айзек Азимов - Молодость

В окошко бросили горсть камней – и мальчишка завозился во сне.

Бросили еще раз – он проснулся.

Сел в кровати, весь напрягшись. Тянулись секунды, а он все осваивался со своим странным окружением. Конечно, это не его родной дом. Он за городом. Здесь холоднее, чем в его краях, за окошком видна зелень.

– Тощий!

Его окликнули хриплым, встревоженным шепотом, и мальчишка дернулся к окну.

На самом деле у него было совсем другое имя, но его новый друг, с которым он познакомился накануне, едва взглянул на худощавую фигурку, сказал: «Ты – Тощий». И добавил: «А я – Рыжий».

На самом деле его тоже звали совсем иначе, но это имечко явно шло к нему.

Тощий крикнул:

– Эй, Рыжий! – и радостно замахал ему, стряхивая с себя остатки сна.

Рыжий продолжал все тем же хриплым шепотом:

– Тихо, ты! Хочешь всех перебудить?

Тощий вдруг заметил, что солнце едва поднялось над низкими восточными холмами, что тени еще длинные и размытые, а на траве роса.

Он сказал уже тише:

– Чего тебе?

Рыжий махнул рукой – выходи на улицу.

Тощий быстро оделся и умылся – то есть быстренько брызнул на себя чуть тепловатой водичкой; она высохла, пока он бежал к выходу, а потом кожа опять стала влажной, на этот раз уже из-за росы.

Рыжий сказал:

– Давай потише. Если проснется ма, или па, или твой па, или еще кто, уж тут начнется: «Сейчас же марш домой, а то будешь бегать по росе – простудишься и умрешь».

Он так точно передал интонацию, что Тощий расхохотался и подумал, что, пожалуй, во всем свете нет такого занятного парня, как Рыжий.

– Ты что, каждый день сюда приходишь, вот как сейчас, а, Рыжий? – спросил он с интересом. – В такую рань, да? Когда весь мир будто принадлежит только тебе, ведь верно, Рыжий? И никого вокруг, и все так здорово. – Он ощутил прилив гордости оттого, что его допустили в этот таинственный мир.

Рыжий искоса взглянул на него и небрежно бросил:

– Я уже давно не сплю. Ты ничего не слышал ночью?

– А что?

– Да гром.

– А разве была гроза? – Тощий очень удивился. Он обычно не мог спать во время грозы.

– Да нет. Но гром был. Я сам слышал, подошел к окну, гляжу, а дождя– то нет. Только звезды и небо такое бледное. Понимаешь?

Тощий никогда не видел такого неба, но кивнул.

Они шли по траве вдоль бетонки, которая сбегала вниз, деля надвое окрестные просторы, и исчезала вдали между холмами. Дорога была такая древняя, что даже отец Рыжего не мог сказать сыну, когда ее построили.

И все же на ней не было ни трещинки, ни выбоины.

– Ты умеешь хранить тайну? – спросил Рыжий.

– Конечно. А что за тайна?

– Ну просто тайна. Может, я скажу, а может, и нет. Я еще и сам не знаю. – Рыжий на ходу сломал длинный гибкий стебель папоротника, аккуратно очистил его от листочков и взмахнул им, как хлыстом. Вмиг он словно очутился на лихом скакуне, который встает на дыбы и грызет удила, сдерживаемый железной волей наездника. Но вот усталость взяла свое, он отбросил хлыст и загнал своего коня в самый дальний закоулок воображаемого мира – авось еще пригодится.

– Сюда приедет цирк, – сказал он.

– Ну какая же это тайна? Я уже давно знаю. Мне об этом папа сказал еще до того, как мы приехали.

– Да нет, тайна – это другое. Уж эта тайна что надо. Ты хоть раз бывал в цирке?

– Ясное дело.

– Ну и как, понравилось?

– Больше всего на свете.

Рыжий краешком глаза наблюдал за ним.

– Ну а тебе никогда не приходило в голову там остаться? То есть, я хочу сказать, навсегда.

Тощий пораскинул умом.

– Пожалуй, нет. Я хочу быть астрономом, как папа. По-моему, и он этого хочет.

– Хи! Астроном! – фыркнул Рыжий.

Тощий почувствовал, как перед его носом захлопнулись двери в новый, таинственный мир, и астрономия стала тоской зеленой.

Он сказал примирительно:

– Цирк – это, должно быть, занятнее.

– Ну а если тебе можно было бы поступить в парк прямо сейчас? Что бы ты сделал?

– Я… Я…

– Ну вот. – Рыжий презрительно усмехнулся.

Тощий обиделся.

– Ну и поступлю.

– Давай!

– Испытай меня!

Рыжий быстро повернулся к нему, взволнованный, весь как натянутая струна.

– Ты правда так думаешь? Хочешь со мной, да?

– Как это?

– Понимаешь, я все устроил, нас возьмут. А то, глядишь, когда– нибудь мы и сами откроем цирк. Мы будем самыми потрясными циркачами на свете. Это если ты пойдешь со мной. А не то… А не то я и сам справлюсь.