Дэвид Вебер - Чего стоит мечта?

Его выгодная позиция в парке давала ему прекрасный вид на трибуну, но кроме того он мало что мог видеть. Так было устроено преднамеренно — позиция слегка позади помогала раствориться в толпе — но из-за этого он не мог видеть, что же вызвало последнюю задержку. Все, что он знал, это что свита Наследницы внезапно остановилась, оставалась на одном месте где-то десять минут, а затем продолжила движение.

«Ну и не важно, какой именно инцидент там произошел, — сказал он сам себе, когда в его поле зрения появились первые из сопровождающих принцессы. — Важно то, что она приближается»

Он достал из нагрудного кармана красный носовой платок.

Искатель-Мечты восседал на руках своего человека, а шум остальных людей перекатывался над ним подобно штормовому ветру. Он не представлял себе, что столько звуков могут производиться одновременно, но мыслеголоса Парсифаля и прочих котов уверяли его, что люди часто создают такой шум. Ему трудно было в это поверить, но Мусаси послал ему образ тысяч людей, сидевших вокруг большого зеленого поля, на котором две меньшие группы людей бегали вперед и назад, пиная белый шар. Мусаси не был певцом памяти, но образ донес сосредоточенность и налет возбуждения, испытываемых его человеком, когда тот наблюдал за перемещениями сферы по полю. Затем один из людей бегавших по траве ударил мяч головой, а не ногой. Тот пролетел как раз между рук еще одного человека и попал в верхний правый угол какой-то сетки. Как минимум половина из тысяч наблюдавших это людей вскочили на ноги с глубоким, ревущим звуком одобрения.

Искатель-Мечты не понимал, чем были заняты люди в этом образе. Было похоже на состязание двух команд младших охотников или разведчиков гнавшихся друг за другом в ветвях в попытке найти старших разведчиков, которые старались уклониться от встречи. Но это было серьезным испытанием предназначенным выявить готовых к принятию более ответственных заданий, и интерес к нему проявляли только участники. Подобные соревнования касались только испытуемых, а люди собрались в гигантском числе, чтобы наблюдать за соревнованием других , и казались чрезвычайно заинтересованными в исходе.

«Этого земного бегуна лучше оставить до следующей охоты , — сказал он себе. — Кроме того происходящее не совсем походит на то возбуждение. Это направлено на моего человека, и через нее также и на меня»

На него изливалась чистая сила, заставляя его напрягаться и беспокоится, но, кроме того, в этом была и какая-то странная эйфория. Практически невозможно выделить среди этой суматохи индивидуальные ауры мыслесвета, но он чувствовал приветствие, возбуждение и почтение. Странно, но эти чувства во многом были похожи на испытываемые им к Поющей-Истинно. Или нет, для этого они были слишком сильны. Скорее они были больше похожи на чувства, испытываемые им к Скачущему-по-Верхним-Ветвям — главному из старейшин его собственного клана. Он не понимал, как подобная интенсивность чувств могла сосредоточиться на ком-то столь молодом, как его человек. Если бы они, подобно ему самому, могли оценить великолепие ее мыслесвета, возможно он бы это понял, но они были мыслеслепы, а она — слишком юна, чтобы быть старейшиной какого-либо клана.

Он взглянул на нее, вверх, и она немедленно встретилась с ним глазами, как будто почувствовав взгляд. Ее губы сложились в выражение — «улыбку» — которое, как ему объяснили, люди использовали, чтобы продемонстрировать удовольствие своим мыслеслепым товарищам, а глубокое тепло ее мыслесвета эхом отразило это выражение. Он мяукнул ей, потянулся еще раз погладить ее по щеке, а затем обратил свое внимание наружу. Оторваться от ее мыслесвета было трудно, но он очень уж сильно хотел понять, почему прочие испытывают к ней такие уважение и благоговение.

Искатель-Мечты вновь потянулся наружу своей эмпатией и заново испытал удивление от того, насколько возросли дальность ее действия и чувствительность. Он мог дотянуться до этой обширной толпы и испробовать мыслесвет отдельных людей, даже тех, кого вряд ли мог видеть, несмотря на весь фон энергии и страстей. Отделить этот фон, чтобы ощущать мыслесвет четко, было трудно, но раньше это должно было быть совершенно невозможным, и он упивался новообретенными возможностями.

Там была человеческая женщина постарше, сверкавшая приветствием в мыслесвете. За ней была еще одна женщина, менее восторженная встречей с его человеком — не по причине какой-то личной вражды, но из-за чего-то другого, из-за какой-то непонятной для Искателя-Мечты человеческой концепции, которая, кажется, имела отношение к принятию решений и установлению правил — но все равно возбужденная и сосредоточенная. И еще…