Андрей Ливадный: Первая Галактическая (сборник)

Тогда, на историческом собрании всего населения подземелий, было решено еще раз объединить усилия и использовать скудный запас оставшихся машин на постройку подземных автоматических заводов, которые в будущем смогут выпускать новых роботов. Люди поняли, что им не одолеть планету одним рывком, и они решили пожертвовать собой ради своих внуков и правнуков. «Пусть мы проведем всю свою жизнь в подземельях, но наши потомки увидят в конце концов солнце и будут жить наверху», — так решили они, собравшись вместе.

Учительница протянула руку и что–то переключила на стене возле входа в панорамный зал.

Свет на секунду померк, и обстановка вокруг изменилась.

По–прежнему в центре панорамы протекала река, но теперь она стала глубже, шире, куда–то исчезли торчавшие из воды, обкатанные временем валуны. Растительность вокруг оставалась густой, высокой и непроходимой, но в ней произошли некоторые изменения — по соседству с древовидными представителями исконной жизни Дабога теперь росли вполне знакомые небрежницы, их заросли тянулись вдоль берега реки, клоня к ее мутным водам свои лохматые, растрепанные ветви.

— Вот пример первой победы людей над дикой природой планеты. Земные предки небрежниц назывались ивами и имели немного другой вид. Это первое серьезное растение, которое сумело не только прижиться, но, изменившись, размножаться на Дабоге.

Глаза детей восхищенно заблестели.

Познав робость перед дикой, враждебной природой древнего Дабога, они приветствовали неказистые, но знакомые деревья с восторженным одобрением. Наблюдавшая за этим учительница тоже выглядела довольной — первый урок был правильно усвоен детьми. В конце концов они научатся ценить то, что создали их предки, любить природу нынешнего Дабога, беречь ее…

Дав детям вдоволь насмотреться на пейзаж чуть видоизменившихся джунглей, Дарья Дмитриевна привлекла их внимание, жестом указав на туманный горизонт:

— Сейчас вы видите планету такой, какой она стала по прошествии ста лет после посадки колониального транспорта. А теперь посмотрим, как за эти годы изменилась техника людей.

Внутренний космодром крейсера

«Тень Земли». Тридцать две минуты

до начала вторжения

Сирена выла не переставая.

Ее звук, сопровождаемый мерными вспышками кроваво–красных огней, обрамляющих квадратные ложементы стартовых катапульт, на которых покоились тупорылые, сигарообразные десантно–штурмовые модули с короткими крыльями для стабилизации атмосферного полета, вызывал невольную дрожь возбуждения у сотен людей в серых, камуфлированных черно–желтыми пятнами бронескафандрах, которые нескончаемыми цепочками бежали к откинутым рампам челноков.

— Быстрее! Шевелись! — Резкие окрики команд бились в коммуникаторах, подстегивая тяжелый бег массивных фигур. Звонко клацали о металлический пол ангара магнитные подошвы ботинок. Лица людей за поднятыми забралами гермошлемов были очень разными. Одни казались злы и сосредоточенны, другие выглядели подавленными, третьи радостно–возбужденными, иные отражали растерянность, которая выползала на покрытые бисеринками пота лица пятнами предательской бледности, но никто из них не пытался выпасть из общего ритма движения, навязанного воем сирены, мерными вспышками злобных огней да бьющимися в коммуникаторах фразами:

— Быстрее! Быстрее! Шевелитесь, сукины дети, вас ждет новая родина!

Внезапно на огромной стартовой площадке внутреннего космодрома крейсера «Тень Земли» возник иной звук. Он не смог перекрыть надсадного воя предстартовых сирен, но вплелся в него новой, органичной, угрожающей нотой…

То был гул антигравитационных турбин планетарных боевых машин.

По всему периметру внутреннего космодрома с шипением сжатого воздуха поднимались ворота ангаров. Предстартовая суматоха усилилась еще больше, когда из крайнего парковочного бокса появилась громадная БПМ, боевая планетарная машина, с четко прорисованной цифрой «один» на покатой башне плазменного генератора.

Если проводить аналогии, то можно сказать так: эволюционным предком человека несомненно являлись приматы. В таком случае, применяя то же сравнение, — далеким предком данной машины являлся танк. Технология XXVII века от Рождества Христова отказалась от гусениц — машина передвигалась на восьми ребристых литых колесах, но обладала намного большей проходимостью и маневренностью, чем ее далекий гусеничный предок. Такое стало возможно благодаря генераторам антигравитационного поля, которые сводили вес машины до определенного минимума. Пока работали генераторы, планетарная машина, которая в действительности весила около сорока тонн, обладала лишь той массой, которая была необходима для сцепления ее колес с почвой. В таком техническом решении крылась потрясающая универсальность. Меняя вес боевой машины в зависимости от обстановки, бортовой компьютер мог сделать ее легкой, как пушинка, когда нужно было преодолеть крутое препятствие, или? наоборот, вернуть давление сорока тонн брони и заставить машину буквально «врасти» в землю… Контролируемая сила тяжести давала ей почти неограниченные возможности к маневру, а тяжелое вооружение делало боевую планетарную машину страшным, практически непобедимым и неуничтожаемым противником.