Татьяна Лыткина - Попутный ветер

— …и вот тогда, может быть, ты меня поймешь! А сейчас просто дай мне уйти, я не могу больше здесь!

— Ты хочешь лететь на Землю? — замолчала, вскинула голову. Слушает. Девочка, как ты могла подумать, что я воспользуюсь твоим горем. — Или сначала в тот район, где их засекли в последний раз? Какой возьмешь корабль? Хочешь — бери мой. Я отпущу с тобой своих пилотов. — Если только скажешь, я сам с тобой полечу, девочка моя… — И, кстати, пора отозвать нынешнего посла на Земле, он там так и не смог адаптироваться. Твое место тебя ждет.

Стоп. Прекратить истерику, вслушаться в то, что он говорит. Работа. Вот что мне надо. Он прав. Работа на Земле. Да, судя по информации от Мэллар, секретаря посольства, ее нынешний подопечный совсем не годится на роль официального представителя Империи. Ностальгия — не лучший помощник в работе. Надо же, мы еще подвержены ностальгии и унынию. Это хорошо. Мы еще не совсем закрылись в раковине, мы чувствуем, у нас есть желания и эмоции. Это отлично. Нет, контакт с Землей не был ошибкой, он нас разбудил.

— Ты специально выводил меня из себя, — не вопрос, констатация факта.

— Мне показалось, тебе это не повредит. Ты нужна нам живая и в рабочем состоянии. Я не хочу, чтобы ты еще на пару столетий похоронила себя в скорби, как тогда.

Да, тогда. Тогда она просто распустилась. Первая любовь, которая оборвалась, это трагедия. Но больше так нельзя, тем более, тут еще ничего не известно. Пропавший корабль — это не погибший корабль. Надо лететь, он прав.

— Да. Я хочу полететь, почувствовать все сама. Я могу ощутить то, что не смогли засечь земные приборы. Информация эмпат-поля может храниться неделями. Если не произошло местного катаклизма, ты же знаешь.

— Знаю, — позволил себе улыбнуться он. — Мы подготовили твой корабль. С тобой полетят еще двое эмпатов.

— Не надо. Я сама.

Она всегда сама.

— Между прочим, в том районе засекли рэтвеллов, не так давно, — нахмурился Матиэллт. — Мне бы не хотелось отпускать тебя одну.

— Ничего. Однажды я от них уже ушла, уйду и еще раз, если понадобится. Я должна сама, не надо никого больше в это втягивать. И тебе не надо лететь, — видишь, я тоже знаю, о чем ты думаешь. — Прости, Матти, я понимаю, что ты волнуешься за меня. Но тебе нельзя улетать. Да и на кого я оставлю ребенка?

Матиэллт наблюдал за сестрой. Да, она опять изменилась. Она менялась каждый раз, когда возвращалась. Иногда его это пугало, иногда он завидовал ей. Но сейчас, при всем его спокойствии и непонимании — а что это, «любовь»? — он не мог завидовать. В голову приходило самое несуразное: взять и заставить ее все забыть. Ведь сьерры это как-то делают? Значит, возможно. Пусть это будет насилие над личностью, но для ее же блага.

Нет, так нельзя. Она все же должна сама. Бедная девочка, как ей не повезло! Пройти запечатление на землянина — это просто ужасно. Теперь она давно и навсегда привязана к этим горячим, непосредственным, неспокойным, так мало живущим людям, и никогда уже не сможет вернуться домой насовсем, никогда не будет полностью соэллианкой. И как же в мире землян все переменчиво — ведь еще несколько лет назад Матиэллт был рад видеть, как светится Лиэлл от счастья, ему почему-то до сих пор недоступного. Потому что тогда она любила и была любима. Да он и сам привязался к этим молодым астронавтам, особенно, почему-то, к Виктору. Тот с первых дней знакомства внушил Матиэллту уважение, которого на самом деле добиться было очень нелегко. А его жена, Варя, если бы не вела себя так сурово, напоминала соэллианку. Лиэлл права — мы не такие уж и разные.

— Да. Тебе не стоит брать его с собой, — отозвался он на реплику о Наследнике.

Лиэлл покачала головой и невесело усмехнулась. Она уже полностью овладела собой, и только потемневшие глаза выдавали то, какой страшный удар ей недавно нанесла жизнь.

— Я и не собиралась. Раз уж Наследник, значит, его место здесь, по крайней мере, пока не повзрослеет. Да и что я могу ему дать… Я сейчас никто, Матти, ты же видишь. Мне сейчас лучше одной, и в работу.

И по глазам, и по тону, и по тому, что она мысленно уже на Земле, он понял, что Лиэлл не верит в то, что на месте исчезновения «Эвридики» она что-то найдет. Да он и сам не верил. Они оба чувствовали, что этот полет безнадежен. И все-таки она полетит сначала туда. Прощаться.

Флиппер опустился на небольшую поляну перед домом, который Лиэлл и ее люди занимали на протяжении уже нескольких десятков лет и считали его своим настоящим домом.