Евгений Гуляковский - Лабиринт миров

«Мы здесь, мы с тобой… Скажи, что надо сделать ещё. Теперь ты не один на звёздных дорогах, человек…»

Практикант стал управляющим центром какой-то огромной системы, к ней подключались всё новые и новые звенья, наращивали мощность, чтобы справиться с грандиозной задачей, которую он уже решил за мгновение до этого, и вот только сил не хватило… Теперь эти силы были.

Сквозь пространство и время, сквозь необозримые бездны космоса летели слова, деловые слова сообщения, которое не успел передать Доктор:

«Всем радиостанциям! Всем кораблям! Экипаж звездолёта „ИЗ-2“ вызывает Землю. Получено согласие на контакт с межзвёздной цивилизацией. Срочно высылайте корабли в район передачи».

Дежурному оператору астрономических лунных станций показалось, что он сошёл с ума: в шесть часов тридцать минут по Гринвичу безымянная звезда номер 412-бис из созвездия Водолея начала передавать своё сообщение обыкновенной земной морзянкой.

Звездолет умирал медленно, как большое живое существо. Первыми отказали кормовые локаторы. Их пустые экраны напоминали затянутые бельмами глаза.

В рубке было тихо и даже уютно. Мерное пощелкивание приборов не мешало человеку вспоминать. Он давно уже выключил сигналы тревоги.

…Большое зеленое поле космодрома. Поле всегда зеленое. На нем высокая луговая трава и цветы, много цветов. Правда, они не покрывали поле целиком. В местах недавних стартов были видны широкие черные проплешины, и оттуда ощутимо доносился запах гари.

— Дай слово, что ты вернешься!

— Это же обычный испытательный полет.

— Я знаю. Совсем обычный полет.

Она ничего тогда не прибавила. Неужели догадалась? Никто, кроме членов Совета, не знал маршрута его корабля. Может быть, он выдал себя тем, что несколько секунд помедлил, прежде чем шагнул к машине?

— Ты никогда не нарушал своего слова, дай мне его сейчас. Я должна знать, что ты вернешься!

Что он тогда ответил? Теперь уже и не вспомнить. Зато стоит закрыть глаза — и медленно уходит вниз зеленый ковер космодрома и ее запрокинутое лицо.

Уже на спутнике в нарушение всех правил, его вызвала Центральная. Тогда он и увидел ее снова, в последний раз.

Она почти не смотрела на него, так ей было легче говорить. Экран чуть заметно искажал цвет ее волос.

— Извини. Это очень важно. Я не успела сказать. В твоей видеотеке мой номер — тридцать семь пятьдесят девять. Набери его только в том случае… Ты понимаешь. В том случае, если он тебе будет очень нужен. Лучше не набирай совсем.

Что-то загудело в центре рубки. Прерывая его воспоминания, долгий печальный звук повис в воздухе, потом щелчок переключателя оборвал этот звук, и снова стало тихо.

Центральный мозг корабля жил самостоятельной жизнью. Пока еще жил…

Рука капитана медленно потянулась к ряду белых клавишей с номерами: три, семь, пять… Нет, не сейчас.

В маленьком кристаллике вещества, в глубине машины, навсегда запечатлелся ее образ, какие-то особые, очень важные, уже сказанные, но еще не услышанные им ее слова. В любую минуту он может услышать их, снова увидеть ее здесь, рядом с собой, на расстоянии в четверть парсека от Солнца, затерявшегося среди чужих звезд.

Незаметно для себя он совсем убрал руку с пульта, стараясь не смотреть в ту сторону, где были клавиши с номерами. Не сейчас! В попытке стереть внутри себя все следы воспоминаний, он нагнулся над пультом, включил приборы, коротко произнес в микрофон слова команды.

За три месяца полета капитан привык слушать ответы механизмов. Никого, кроме этих автоматов, не было с ним на корабле, отправленном в один из самых опасных маршрутов года. Он сам добился разрешения повторить маршрут погибшей экспедиции.

…Огромное облако разреженного газа закрывало прямой путь ко многим звездным системам. Но дело заключалось не только в этом. Нельзя оставлять у себя за спиной неизвестного, грозного врага. Прежде чем уйдет в космос следующая экспедиция, люди обязаны знать все, что случилось с «Эосом». Наверно, так или примерно так думали члены Совета, отправляя его в полет. Так думал и он там, на Земле, еще до прощания… А потом? Потом уже не было места для сложных рассуждений, нужно было запомнить ее лицо, ветер в поле, даже цветы и тысячи других мелочей, которые обязан взять с собой человек, надолго покидающий Землю.

Полтора месяца корабль наращивал скорость. Потом началось торможение.

Все остальное произошло неожиданно и мгновенно, как часто бывает в таких полетах, в стороне от исследованных космических трасс.