Елена Голощапова - Между ударом и надеждой, часть первая

Сила тихо шептала в юнце, заботливо сворачиваясь комочком; спящая и необузданная, пока что бесконтрольная, но охраняющая мальчишку. Именно Сила защитила Люка в явинской битве.

Смог бы Император пройти мимо такого потенциала? Нет, не смог бы, как не смог пройти мимо джедайского падавана по имени Энакин Скайуокер. Вывод был однозначен: мальчишке ничего не грозило, в отличие от джедаев. Палпатина никогда не пугал большой потенциал.

Люк недавно потерял опекунов, что и заставляло его еще больше цепляться за друзей. Они были единственным, что все еще имело для мальчишки значение. Вейдер помнил, как потерял мать, что только усилило его привязанность к Падме. Привязанность к друзьям... Он помотал головой, отгоняя ненужные мысли. Его сын теперь будет рядом с ним, и Вейдер не отдаст родного ребенка никакому Восстанию. Он улыбнулся. Это уже привязанность. Можно ли одну привязанность перебить другой? Мальчишка ведь хорошо чувствует эмоции, а Вейдер уже воспринимает его как сына. Да и Люк потянулся к нему. Вот в чем состоит план Императора. Что ж, Владыка хорошо разбирался в человеческих чувствах.

"Не забывай, что он может быть похож на тебя. А тебе было очень сложно навязать что-то насильно", - посоветовал учитель, отправив с ним Исард.

Учитель слишком хорошо знал его; Вейдер предпочел бы заявить, что все, что делал сын, неправильно, и... И ни к чему хорошему это бы не привело. Мальчишка даже Исане несколько помотал нервы. Впрочем, совсем немного, очевидно, чувствуя, что она не желала ему зла.

Ну что же, теперь Вейдер был готов для первого нормального разговора с отпрыском, который состоится уже не в камере и не в комнате для допросов, а в каюте.

- Как ты понимаешь, в Восстание ты не вернешься, и я бы не хотел, чтобы мой собственный сын гнил на Кесселе или чтобы его казнили за государственную измену. Твоя мама не простила бы мне подобного. Как и не одобрила бы твою деятельность. Она вообще была против всяких акций, приводящих к войне.

- Мама?.. - Люк с интересом посмотрел на него, и Вейдер с опозданием понял, что сын толком ни про него, ни про мать ничего не знает. Да и он сам знал о сыне только информацию из имперских отчетов.

- Тебе о ней тоже не рассказывали? - спросил Вейдер.

Гнев поднимался в нем неконтролируемой волной. Он бы еще как-то мог понять, почему Кеноби не рассказал Люку о нем, но о Падме?

- Кеноби, между прочим, неплохо ее знал. Ее звали Падме Амидала Наберрие. Она была сенатором с Набу и поддерживала Палпатина.

Мальчишка несколько удивился. Впрочем, заполучив себе в отцы главнокомандующего имперской армии, стоило ли удивляться, что его матерью оказалась сенатор.

Вейдер хмыкнул, вспомнив, как Исард сказала Скайуокеру, что ответит на все его вопросы. Вопросы у мальчишки были, масса вопросов. Но не к ней, а к нему.

- Главное, Люк, мы с твоей матерью очень ждали твоего появления на свет. Я был вне себя от горя, когда узнал о смерти Падме и нерождённого ребенка. Насчет последнего, к счастью, я ошибся.

А вот это мальчику знать нужно, чтобы не настроил себе кучу неприятных предположений.

- Но там, в каньоне Звезды смерти, ты чуть не исправил мою ошибку, потому что именно я шел за твоим истребителем, мальчик.

Глаза Люка округлились.

- Я участвовал в том сражении и именно я чуть тебя не убил, - пояснил Вейдер, вспоминая свое секундное замешательство и попутно проклиная Кеноби.

- Ты потерял родных и хотел отомстить, я понимаю это. Оуэн сам начал перестрелку, насчет Беру допускаю, что кто-то превысил необходимую оборону. Обещаю, виновные будут найдены и наказаны. Но именно конкретные виновные, а не любые имперские военные. У людей на станции, между прочим, тоже были дети и близкие.

Люк поморщился - чувство вины до сих пор мучило мальчишку.

- И что ты собираешься делать? - спросил Люк, поднимая глаза на него. Это был очень важный вопрос, с которым нужно было срочно определиться.

- Показать тебе то, что я строил долгие годы, а ты хотел разрушить. Показать тебе Империю. Ты же еще кроме Татуина и Явина-4 ничего толком не видел.

Вейдера несказанно удивило, что сын смог столько лет провести на захолустной пустынной планете. Но, скорее всего, его там удерживал только долг перед опекунами.

- Между прочим, мальчик, во времена Республики на Татуине процветало рабство, в Империи же его нет. Сейчас мы с тобой направляемся в Центр Империи. Первое время ты будешь жить со мной. Заодно и познакомимся. И запомни: ты никогда не был в Восстании, тебя никогда не задерживали и не допрашивали.