Филип Дик - Сдвиг времени по-марсиански

Он со злостью смотрел на нее.

«Женщины могут сделать с мужчиной все, что угодно,— думал он.— Мать, жена, даже сотрудница, они мнут нас в руках, как незастывшие кусочки термопластика».

— Вы действительно думаете, что я сказала так именно поэтому, мистер Булеро?

Он смерил ее тяжелым пристальным взглядом:

— Да. Поскольку ты страдаешь избытком тщеславия. Я действительно так считаю.

— Вы ошибаетесь.

— А если я не вернусь с Марса, ты полетишь за мной?

Он подождал, но она не ответила; он заметил неуверенность на ее лице и рассмеялся.

— Ясно, что нет,— сказал он.

— Мне нужно идти к себе,— деревянным голосом сказала Рони.— Я должна посмотреть новые обеденные сервизы. Новые образцы из Кейптауна.

Она встала и вышла; глядя ей вслед, он думал: «Она настоящая. Не такая, как Палмер Элдрич. Если я вернусь, придется найти какой-нибудь способ потихоньку от нее избавиться. Я не люблю, когда мной манипулируют.

Палмер Элдрич,— вдруг подумал он,— появился в образе маленькой девочки, ребенка — не говоря уже о псе, которым он стал позже. Может быть, это не Рони Фьюгейт; может быть, это Элдрич».

От этой мысли он похолодел.

«То, что здесь происходит,— думал он,— это не вторжение на Землю проксов, существ из иной системы. Нас не атакуют стаи гуманоидных чудовищ. Нет. Это Палмер Элдрич, который присутствует всюду, разрастаясь, как обезумевший сорняк. Существует ли какая-то критическая точка этого процесса, по достижении которой Элдрич лопнет, как мыльный пузырь? Все эти явления Элдрича на Земле, на Луне и на Марсе; Палмер, раздувающийся и лопающийся: пук! пук! ПУК! Как там писал Шекспир... сунь обычную булавку в щель доспехов — и прощай, король.

Только,— думал он,— что в данном случае может послужить в качестве булавки? И есть ли какая-нибудь щель, в которую можно было бы ее воткнуть? Не знаю, Феликс и Барни тоже не знают. Могу поспорить, что они понятия не имеют, как справиться с Палмером. Похитить Зою, его перезревшую, уродливую дочку? Элдрича это мало бы волновало. Разве что Палмер — это еще и Зоя; может быть, Зоя не существует как самостоятельная личность. Именно так мы кончим, если не придумаем способа, как его уничтожить,— понял Лео.— Оболочки, подобия людей, населяющие три планеты и шесть спутников. Человеческая протоплазма, растекающаяся, размножающаяся и делящаяся, а все из-за этого внеземного наркотика, этого страшного, отвратительного чуинг-зет».

Он еще раз набрал номер спутника Аллена Фейна. Наконец на экране появилось лицо рекламного агента, слегка бледное и растерянное.

— Да, мистер Булеро?

— Вы уверены, что Майерсон не пытался связаться с вами? Он получил шифровальную книжку.

— Получил, но от него все еще нет никаких вестей. Мы подслушиваем все переговоры с Чикен-Покс. Мы видели, как корабль Элдрича приземлился около барака — несколько часов назад,— и заметили, что Элдрич вышел из него и пошел к колонистам, и, хотя наши телекамеры этого не зарегистрировали, я уверен, что сделка состоялась. И Барни Майерсон был среди тех, кто вышел встречать Элдрича.

— Кажется, я знаю, что произошло. Ладно, спасибо, Эл.

Он отключился. Стало понятно, что Барни оказался под воздействием чуинг-зет. Это произошло в тот самый момент, когда он взял в рот наркотик, это был конец, так же как и для Лео на Луне.

«Наша хитрость требовала,— думал Лео,— чтобы Барни принял чуинг-зет и таким образом мы сыграли на руку этой сволочи Элдричу; когда Барни принял наркотик, все было кончено. Ведь Элдрич каким-то образом контролирует все иллюзорные миры, порожденные употреблением чуинг-зет; я знаю — знаю! — что этот вонючка существует в каждом из них.

Фантастический мир, вызванный к жизни чуинг-зет,— думал Лео,— существует в голове Палмера Элдрича. В чем я лично убедился.

Проблема в том,— думал он,— что, когда ты окажешься в одном из них, ты не можешь от него полностью освободиться, он остается с тобой, даже когда тебе кажется, что ты свободен. Это дверь в одну сторону, и, насколько я понимаю, мне еще не удалось через нее вернуться».

Однако это казалось невозможным.

«А тем не менее,— думал он,— это доказывает, как сильно я боюсь,— что отметила Рони Фьюгейт. Я боюсь настолько — и признаю это,— что готов оставить там Барни, так же как он оставил меня. А Барни воспользовался своими способностями к предвидению, так что он все уже знал, видел все так, как я сейчас — уже после всего. Он заранее знал то, что я должен был испытать. Ничего удивительного, что он не оправдал моих надежд.