Филип Дик - Сдвиг времени по-марсиански

«Я верю в кэн-ди,— подумал он,— и — если потребуется — в чуинг-зет. Ты можешь верить в нечто, насчитывающее двадцать один век. Я же предпочитаю что-нибудь новенькое. Вот так».

— Откровенно говоря,— сказала Энн,— я намерена попытаться склонить как можно больше колонистов, употребляющих кэн-ди, к нашим традиционным христианским обрядам. Вот главная причина, почему я не представила комиссии бумаги, которые освободили бы меня от службы.

Она слегка улыбнулась ему, и он невольно ощутил приятное тепло.

— Это нехорошо? Скажу честно: я думаю, что употребление кэн-ди для этих людей — стремление вернуться к тому, что мы, Новоамериканская церковь...

— Думаю,— мягко сказал Барни,— что вам следует оставить их в покое.

«И меня тоже,— подумал он.— У меня и без того проблем хватает. Только религиозного фанатизма еще и недоставало».

Однако девушка не выглядела так, как он представлял себе религиозную фанатичку, и говорила иначе. Барни был удивлен. Где она набралась столь твердых убеждений? Он мог представить себе, что они распространены в колониях, но она приобрела их на Земле.

Таким образом, существование кэн-ди, опыт групповых перемещений не могли объяснить этого в полной мере.

«Может быть,— подумал он,— может быть, это постепенное превращение Земли в адскую сожженную пустыню, превращение, которое каждый из них мог предвидеть,— черт побери, даже пережить! — было тому причиной. Оно пробудило надежду на новую жизнь в других условиях.

Я,— думал он,— личность, которой я был, Барни Майерсон с Земли, который работал в “Наборах П. П.” и жил в приличном доме с невероятно низким номером тридцать три... Эта личность мертва, для нее все кончено, как будто ее стерли губкой с доски.

Нравится мне это или нет, но я снова родился».

— Жизнь колониста на Марсе,— сказал он,— не будет такой, как жизнь на Земле. Может быть, когда я уже буду там...

Барни замолчал. Он хотел сказать: «Может быть, тогда меня больше заинтересуют догматы твоей церкви». Однако пока он не мог этого высказать, даже в качестве предположения. Он внутренне сопротивлялся тому, что было чуждо его нынешним убеждениям. И все-таки...

— Продолжайте,— сказала Энн Хоуторн,— Закончите свою мысль.

— Мы поговорим об этом,— сказал Барни,— когда я уже немного поживу в бараке на чужой планете. Когда я начну новую жизнь — если это можно назвать жизнью — в качестве колониста.

В голосе его звучала горечь.

— Хорошо,— спокойно сказала Энн.— Я буду рада.

Потом они молча сидели рядом. Барни читал газету, а Энн Хоуторн, фанатичка и будущий миссионер на Марсе, читала книгу. Барни бросил взгляд на обложку и обнаружил, что это работа Эрика Ледерманна о жизни в колониях, «Странник без дороги». Одному богу было известно, где ей удалось ее достать. Книга была запрещена ООН, и раздобыть ее было невероятно трудно. И читать ее здесь, на борту корабля ООН, было проявлением необычайной смелости. Барни начал испытывать к девушке определенное уважение.

Поглядывая на нее, он обнаружил, что она весьма привлекательна, хотя и несколько худа, без косметики, а ее густые темные волосы почти полностью скрывались под круглой белой шапочкой. Он пришел к выводу, что она выглядит так, как будто собралась в долгое путешествие, которое должно закончиться в церкви. Во всяком случае, ему понравилась ее манера речи, ее сочувственный, приятный голос. Может быть, они еще встретятся на Марсе?

Он почувствовал, что хочет этого. Честно говоря — было ли в этом что-то нехорошее? — он даже надеялся, что когда-нибудь они вместе будут участвовать в церемонии приема кэн-ди.

«Да,— подумал он,— это нехорошо, поскольку я знаю, чего хочу, знаю, что означало бы для меня — переместиться вместе с ней».

Тем не менее он надеялся, что так оно и будет.

Протянув руку, Норм Шайн дружески сказал:

— Привет, Майерсон. Мне поручено официально приветствовать вас от имени нашего барака. Добро пожаловать... гм... на Марс.

— Меня зовут Фрэн Шайн,— сказала его жена, тоже обмениваясь рукопожатием с Барни.— У нас тут весьма приличный, прочный барак. Надеюсь, он не покажется вам чересчур ужасным,— и добавила как бы про себя: — Не хуже и не лучше других.

Она улыбнулась, но Майерсон не ответил ей тем же: он выглядел мрачным, уставшим и подавленным, как большинство колонистов, начинавших жизнь, которая, как они знали, была трудна и по существу бессмысленна.

— Не ждите, что мы начнем тут все расхваливать,— сообщила она. — Это работа ООН. Мы здесь только жертвы, так же как и вы. Только в отличие от вас мы уже прожили здесь какое-то время.