Владимир Марышев: Синие камешки

Олссона никто никогда не осмеливался назвать трусом. Что же случилось? Может, дело в чистой физиологии — сильнейший стресс перерос в ступор? Впоследствии у Стига было сколько угодно времени для анализа. А тогда он просто стоял истукан истуканом и смотрел, как испражняется преисподняя, только что сожравшая его товарищей.

Потом прилетел полковник Ризли, которого подчиненные за необъятные габариты называли между собой не иначе как Гризли. Это действительно была легендарная личность. Никому другому во всей косморазведке не удалось бы выжить после стольких передряг, но от Ризли, похоже, отступилась сама смерть.

Полковник выслушал доклад с каменным лицом. Потом подошел к проклятому месту, с минуту молча смотрел, как в трубке варится «похлебка», и лишь затем разразился ругательствами, в которых знал толк как никто другой.

Отведя душу, он повернулся к совершенно убитому Стигу:

— Ладно, парней уже не вернешь, а ты мне нужен в полном порядке, не со съехавшей крышей. Слышишь?

Олссон молчал.

— Встряхнись, лейтенант! — рявкнул Ризли и сдавил плечи Стига своими медвежьими лапами. — Ты действовал по инструкции, так? Наверное, можно было что-то предпринять… Но, дьявол меня побери, никто не может предусмотреть всего! Верно я говорю?

— Так точно… — выдавил Стиг.

Ризли сочувственно посмотрел на лейтенанта и обратился к прилетевшему с ним офицеру:

— Ну, ты знаешь, что делать. Собираем комиссию, опрашиваем свидетелей… Приступай, сынок.

«Сынок» в звании капитана козырнул.

Стигу пришлось давать показания первым. Исполнив эту малоприятную обязанность, он повернул назад, на уже пройденный группой безопасный участок, чтобы побродить в одиночестве и собраться с мыслями. Но даже здесь ему поминутно казалось, что кто-то сверлит взглядом его спину, хмурит брови и осуждающе качает головой. Ощущение было настолько сильным, что пару раз Стиг не выдержал и оглянулся.

В конце концов ноги сами привели его к трубке.

«Похлебка» начала менять цвет. Каждую минуту что-то громко взбулькивало, и посреди мерзкой жижи расплывалось изумительное радужное пятно — словно предвестник чудовищного праздника на останках. Затем один за другим ударили несколько грязевых гейзеров. Последний, хрипя и кашляя, выкинул к самым ногам лейтенанта россыпь камней, облепленных отвратной полужидкой массой. От них валил пар. Стиг машинально потер один камушек ногой, и золото на синем, нежданное на балу смерти, вонзилось в глаза.

Так же машинально он сосчитал камни. Не поверил себе, пересчитал заново — и вздрогнул: их оказалось восемь!

Стиг не был суеверным, но сейчас ему стало не по себе. Он попытался выдавить из сознания дикую мысль, будто восемь блестяшек, извергнутых не принявшим их адом, подают некий знак. Так недолго внушить себе, что в инопланетную гальку воплотились души погибших ребят… Лейтенант уже собрался, легонько пнув ближайший камень, скинуть его обратно в «сатанинский супчик», а потом отправить следом остальные. И… не решился. Разбирать ЧП, повлекшее человеческие жертвы, — занятие долгое и утомительное. Когда с формальностями было покончено, камешки успели остыть. Стараясь не привлекать к себе внимания, Стиг сгреб их ногой в кучку. Затем наклонился, наскоро обтер и рассовал по карманам. Больше он с ними не расставался.

СТИГ ПРИНЯЛСЯперебирать камешки по новой и дошел до «Болеслава», когда в кабинет впорхнула Эва. Она с трудом удерживала смех — видимо, хотела рассказать что-то забавное. Но, увидев, чем занят муж, недовольно надула губы.

— Сти-и-иг, — протянула Эва, облокотившись на стол и по-кошачьи выгнув спину. — Опять за свое? Ну скажи, пожалуйста, зачем ты травишь себя? Да, понимаю, тебе больно, но… Их ведь никого уже не вернешь. У тебя теперь совсем другая жизнь. Лучше послушай, что я узнала!

Стиг выдвинул ящик стола и бережно ссыпал туда камешки.

— Да-да, — продолжая думать о своем, ответил он. — Что-нибудь интересное?

После того как распался первый неудачный брак, Стиг долго не женился. Многие были уверены: обжегшись раз, он уже до конца дней не даст захомутать себя ни одной красотке. Но, как ни удивительно, такая нашлась!

Их свело то самое прощальное застолье, которое Стиг устроил, решив досрочно уволиться из косморазведки. Один из приглашенных офицеров пришел с дочкой, и она, увидев хозяина, тут же уткнула в него свои зеленые глазищи. У Стига — впервые за много лет — сладко заныло сердце. Он пытался убедить себя, что у девчонки просто очередная блажь, что смешно говорить о сколь-нибудь серьезных отношениях при двукратной разнице в возрасте. Но так и не смог отказаться от нежданного подарка судьбы…