Валентин Егоров: Вспомним Сольвейг

В этот момент за спинами подростков из придорожных кустов появился высокий человек с седым ежиком волос на голове, одетый в старый мундир офицера панцирной пехоты. Поднятием руки он привлек к себе внимание ребят, а затем негромким голосом поинтересовался:

– Извините, парни, что прервал ваше прощание с доблестно погибшими друзьями и товарищами в бою с неприятелем! Но меня, бывшего капитана панцирной пехоты 9-го экспедиционного корпуса Евгения Майорова, специально послали на эту дорогу. Я должен встретить и указать боевые позиции в укрепрайоне подкреплению, которое должно вот-вот прибыть из Гран-Сити!

– Товарищ капитан, мы, видимо, и есть то самое подкрепление из города, так как в Гран-Сити уже не осталось ни одного взрослого мужчины или человека призывного возраста! Дядя Вова, ой, извините, товарищ капитан! Владимир Александрович, военный комиссар Гран-Сити, попросил нас, чтобы мы перегнали бы в укрепрайон вот эти старые БТРы. – Парнишка головой кивнул в сторону бронетранспортеров, стоявших за спинами подростков. Мы их должны передать в руки его защитникам. Мы так надеялись перегнать в укрепрайон все четыре бронетранспортера, но, как видите, мы так и не смогли полностью выполнить своего обещания. Один наш БТР сгорел во время только что завершившегося вражеского воздушного налета!

– Тебе, парень, нечего извиняться за своих товарищей? Не стоит этого делать. Ваши друзья в этом бою показали себя настоящими героями, они до последней капли крови сражались с противником! Перед своей гибелью, экипаж этого БТРа сбил вражеский штурмовик. Весь этот боя я записал на кристалл памяти, так что готов любому офицеру показать его запись, чтобы подтвердить сбитый вражеский штурмовик. Поверьте, парни, со временем о подвиге ваших друзей наш народ сложит легенды и песни! Но сейчас, к сожалению, братцы, у нас нет времени и далее говорить о подвиге, совершенным вашими друзьями и товарищами. У нас мало времени, защитники укрепрайона ждут ваши БТРы, но имейте в виду, защитников укрепрайона осталось очень мало и силы их на исходе. Вы и ваши бронетранспортеры – наша единственная надежда еще на несколько часов сдержать павлианцев, не позволить им к нашим городам. Так что, парни, именно вам придется этими БТРами сражаться с павлианскими гвардейцами. Да между прочим, а как тебя зовут, парень?

– Иван, Иван Краснов, товарищ капитан!

– Хорошо, Иван! Нам, видимо, придется вместе повоевать. По тем маневрам, которые выполняли твои БТР во время воздушного налета, я понял, что ты неплохо развираешься в действиях на поле боя бронетанковых подразделений! Я же в этом деле ни бум-бум, так что, Ваня, тебе придется покомандовать своим бронетранспортерами и своими товарищами, я же послужу у тебя рядовым танкистом!

Опершись локтями на черенок большой совковой лопаты, Иван стоял перед раскрытыми створками люка топки, наблюдая за тем, как буйствует пламя в отопительном котле. Даже стороннему наблюдателю становилось понятным, что этому совсем молодому кочегару ужасно нравилось, стоять перед топкой, наблюдать за тем, как огонь в ней страстно набрасывается на только что им заброшенные комки каменноугольного кокса. Ивану также очень нравилось ощущать, как обжигающе горячий ветерок, тянувший из этой топки, касается кожи его лица, обнаженной груди, согревая ее. Иван любил работать в полном одиночестве в этой котельной фильтрационного лагеря, бросив лопату кокса в топку, он иногда надолго замирал, наблюдая за игрой огня, этой природной частицы, которая была готова пожрать налету топливо, которое он подбрасывал в топку.

Вот и сейчас Иван стоял, молчаливо наблюдая за игрой языков пламени, вспоминая о том, что в этой топке он провел почти четыре года своей начинающейся. В кочегарке сейчас, кроме него, никого не было, ни их преподавателей, ни офицеров охраны лагеря, которых они, воспитанники, называли жабомордами, ни главного лагерного истопника Николая Иванова, ни его помощников, ни других, как он, воспитанников этого фильтрационного лагеря.

Такая ситуация, чтобы кто-то оставался наедине со своими мыслями в этой кочегарке, случалась довольно редко. Обычно это сумрачное, но очень теплое помещение, как бы являлась центром жизни лагеря, местом духовного сбора воспитанников этого детского фильтрационного лагеря. Сюда погреться с мороза частенько забегали жабомордые, чтобы отогреться после нескольких часов дежурства на пулеметных вышках, на постах, расставленных вокруг лагеря. Постоянно заходили молодые заключенные, воспитанники лагеря. Они спешили сюда главным образом для того, чтобы отогреть сердце и душу, поболтать с товарищами после занятий в классе и спортивных тренировок.