Андрэ Нортон - Полет на Йиктор. Отважиться пойти на охоту

Толстяк, отведя взгляд от следящего устройства, уставился на Фарри.

— Добейся от него правды, — угрюмо произнес он. — Надо проверить его!

Фарри понимал, что это означало, и ему понадобилось великое мужество, чтобы удержать себя в руках и не затрепетать и не заорать от ужаса. Они намеревались принудительно испробовать на нем один из своих механизмов, который сразу выдаст любое его желание и выудит из него любую информацию, которую ему хотелось бы скрыть.

— Очень хорошо. По крайней мере, все станет ясно. Зачем ты понадобился тэссам, отребье? На тебя же смотреть тошно, до того ты жалкий образец! Но, возможно, для тех, кто находится в очень близких отношениях с животными, твое уродство не имеет особого значения. Вот мы и поглядим.

С этими словами босс взмахнул рукой, и не успел Фарри пошевелиться, как охранник сгреб его за рубашку, как раз в том месте, где его горб был наиболее чувствителен к боли, и потащил куда–то, несмотря на отчаянные стоны своей жертвы. Его резко развернули вправо и толкнули в кресло, которое подкатил другой охранник.

Один из них жестоко держал его голову под самым неестественным углом, в то время как другой грубо нацепил ему на лоб серебряный обруч, от которого во все стороны разбегались проводки, теряющиеся где–то над головой Фарри. Он не мог даже пошевелить головой, не говоря уже о том, чтобы приподнять ее, чтобы посмотреть, где заканчиваются провода. И вот теперь он стал пленником силы, которой боялся все сильнее и сильнее, при этом прекрасно сознавая, что ему уже ничего не поможет.

— Как тебя зовут?

Допрашивал толстяк.

— Фарри.

— Фарри? — На лице коммандера появилась недовольная морщинка, словно они вместе пытались ухватить нить воспоминаний.

— Кто ты?

— Горбун. — Он ответил правдиво, стараясь проверить, сумеет ли настолько ограничить их осведомленность, чтобы выиграть для себя хотя бы несколько очков.

— А что еще? — поинтересовался коммандер, слегка наклоняясь к нему через стол. Он прицелился в Фарри кончиком своей сигареты, словно хотел использовать ее, как лазер, чтобы после вместе с окурком отправить свою жертву в мусорное ведро.

— Фарри. — Это тоже было правдой. Он твердо придерживался мысли, что если будет ограничиваться прямыми ответами на поставленные вопросы, то, возможно, в итоге не станет предателем.

— Ты родился в Приграничье?

— Не знаю. — И снова правда, а они не смогут узнать это ниоткуда, поскольку он сам толком не знал, где появился на свет.

— Человек всегда знает, где он родился, если он не идиот, — презрительно проговорил толстяк. — А мы не верим, что ты идиот.

— Тогда почему ты сказал, что не знаешь, где родился? — ровно произнес коммандер, не выказывая никакого раздражения, как это только что сделал толстяк, хотя именно он был самым опасным из этой парочки, а Фарри понял это с самого начала.

— Я не могу вспомнить.

— У тебя, что, стирали память? — Теперь коммандер пристально смотрел уже не на Фарри, а поверх его головы, где он мог видеть, правду ли ему сообщают или ложь.

Стирание памяти — для этого должны иметься определенные причины. Было ли правдой то, что ему не пришлось сталкиваться с подобной процедурой в течение всей его жизни в Приграничье?

— Я не знаю.

— Что ты помнишь первым? — к коммандеру вернулся его мягкий, приятный голос.

Поскольку на этот раз Фарри не рискнул бы даже попытаться пойти на любой обман, он рассказал, что привиделось ему во сне — смерть Ланти и побег из каменных джунглей Приграничья.

— Ланти, — повторил ведущий допрос. Он взглянул на толстяка, который по–прежнему водил пальцами по краям экрана системы слежения. Тот лишь пожал плечами.

— Кто может знать, чего он хотел? Чужая душа — потемки.

— У него была цель…

— Разве у нас всех нет цели, разве что нам вычистили бы разум? Может быть, речь идет о чьем–то похищении?

— Как можно даже предположить, что такое, — коммандер указал на Фарри, — имеет какую–то ценность и кто–то будет из–за него волноваться? На любом рынке за него дадут не больше медного гроша, Сальв. Если, конечно, ему не известно что–то. Не известно чего–то о том, что мы отобрали у Ланти — или, по крайней мере, он знает о… о том, что это было?

— Я не знаю, — проговорил Фарри.

— Ах, ты не знаешь! — передразнил его Сальв противным голосом, напоминающим крик попугая. — А вот мне почему–то кажется, что ты знаешь. Очень мало, но знаешь, разве не так? Почему Ворланд и эта женщина взяли тебя с собой?