Мишель Подымски - Интерфейс

Бергер представила себе Поля Люмьера, смотрящего сейчас на неё и привычно хихикающего. От этого ей стало не по себе.

Но все-таки Августа держала себя в руках.

— Ваше имя и фамилия? Год рождения? Чувствуете ли вы угрызения совести за содеянное? — Даглиш задавал вопрос за вопросом, чередуя вполне будничные и те, которые связаны с преступлением, чтобы считыватель, наблюдающий за всем, мог четко уловить изменения на лице Бергер.

Саммерс, стоявший рядом со считывателем и наблюдавший за всем происходящим через объемную голограмму, не мог найти себе место.

Опять Макс всех провел! Опять, черт подери! В этот раз он заставил нарушить закон Августу. Казалось, каждый был всего лишь марионеткой в руках Макса.

Что дальше? Каков будет следующий шаг проникателя? И самое главное — как он умудрился взломать антихакерских офис при том, что сами антихакеры даже глазом не моргнули? Раньше это казалось невозможным. У проникателя была какая-то технология, глушащая антихакеров, а это значило, что Макс мог заявиться куда угодно и взломать что угодно. И противодействовать ему невозможно. Единственное, чему мог радоваться Юрген, было то, что в руки проникателю попала ложная информация, подающая сигнал, который возможно отследить, чем и занимались в этот момент почти все техники, находящиеся в офисе.

Правда, Саммерс был почти уверен, что Макс это предвидел и на этот случай у него припасен какой-то план.

«Юрген», — принял детектив вызов по мыслесвязи.

«Это Франц Кроуссен», — представился собеседник, хоть Саммерс сразу понял, точнее, увидел в интерфейсе вызывавшего.

«Слушаю».

«Как Августа?»

«Её сейчас допрашивают».

«Наблюдатель Объединения смотрит?».

«Да, он здесь», — Саммерс покосил взгляд на женщину, сидевшую рядом со считывателем и внимательно следившей за голограммой, на которую транслировалась картина допроса.

«Мне надо поговорить с Бергер. Наедине», — заявил Кроуссен своим обычным, лишенным эмоций тоном, но Саммерс уловил в нем некую строгость.

Юрген призадумался.

«Что я могу сделать?»

«Не знаю. Нужно прервать допрос и дать возможность мне несколько минут поговорить с Бергер. Так, чтоб об этом не прознало Объединение», — ответил Кроуссен.

«Хорошо, я постараюсь что-то придумать».

Черный треугольный самолет беззвучно завис над алмунийской пустыней. Такое зрелище не увидишь каждый день, но и смотреть было некому. В радиусе пятидесяти километров — ни одной человеческой души. И только кайрусы шныряли то вверх, то вниз, ухватывали добычу и взмывали в небеса цвета свежей крови. Им было плевать и на самолет, и на его пассажиров, и на то, что находилось под землей.

А вокруг — сплошная пустыня, простирающаяся на тысячи миль вокруг. И ни деревца, ни родника, ни животных. Ничего. Песок, песок, песок и ничего больше. Рауль Молина и Ева Каррини сидели в мягких креслах, взирая на пустыню с высоты. Прозрачность обшивки была включена и сейчас представляла собой панорамный экран, картинку на котором можно было приблизить, отдалить или повернуть. При желании отсюда можно было разглядеть каждую песчинку с микроскопической точностью.

— Смотри, — Ева вытянула руку вниз. Рауль не понял, что та имела в виду, но присмотрелся.

Песок задрожал, начал маленькими фонтанчиками подпрыгивать вверх, словно в пустыне начиналось землетрясение. На красном песке образовалась длинная черная линия. С каждой секундой она расширялась, и вот линия превратилась в треугольник, а треугольник — в квадрат. Самолет начал опускаться в образовавшийся проем.

Рауль наблюдал за всем этим с открытым от удивления ртом. Он ожидал увидеть что угодно, но о том, что Борисов живет в бункере под землей, Молина даже подумать не мог. Чернота с каждой секундой надвигалась, вот она уже полностью поглотила обзор Рауля.

Самолет погрузился в бункер, и створки наверху начали сужаться. Еле ощутимое касание шасси к посадочной площадке, но Молина его все же почувствовал. Зажегся свет. Настолько яркий, что Рауль зажмурился и вынужден был уменьшить яркость экрана.

Каррини встала с мягкого кресла, потянулась.

— Пошли, — поведя взглядом, сказала она.

Рауль уже представлял себе, как он стоит перед Борисовым, а Каррини расхваливает его кулинарный талант, и Молине от этого было немного не по себе. Что, если кто-то догадается об истинной цели его прибытия? Ведь здесь множество считывателей и куча разнообразной охранной аппаратуры, причем такой, о существовании которой Рауль даже не догадывался, но, наблюдая за уверенной в себе Каррини, он понадеялся, что та знает, что делает.