Мишель Подымски - Интерфейс

— Я не знаю, кто вас нанял. Не знаю, кому и зачем понадобился Геннадий Владимирович. Меня наняли точно так же, как и вас. Я работаю шефом охраны у Борисова. Поэтому смогу провести вас в бункер, — холодно проговорила Каррини.

— Как вы узнали меня в баре?

— Я считыватель второй категории, — объяснила Ева. — Сейчас мы пойдем в отель, там выждем до завтра и направимся в бункер Борисова. Я вас представлю ему как повара. Человек, готовящий для него, ушел в отпуск. Займете его место, так будет проще добраться до Борисова.

— Откуда вы знаете, что я умею готовить, черт подери? — вспенился Рауль.

— Мне сказали наши наниматели, — отвечала она холодно, тоном, каким обычно говорят роботы.

— Я вам не верю, — буркнул Рауль. — Мне не важно, зачем и кому потребовалась смерть Борисова. Я всего лишь хочу остаться в живых! Но тот, кто меня нанял, явно не собирается отпускать меня.

— Мистер Молина, — Каррини остановилась, всмотрелась в глаза Рауля. — Меня наняли точно так же, как и вас. Передали информацию, где вас можно найти. Сказали помочь пробраться в бункер, что я и делаю!

Говорила она тихо, но по виду складывалось впечатление, будто Ева кричит.

Молина осмотрел Еву. На его взгляд, она была вполне симпатичной. Как раз тот тип, который нравился Раулю. Неужели и это неслучайно? Что, если кто-то прознал даже о его вкусах в женщинах? Если её подослали специально?

Ева послала сигнал с интерфейса, вызывая такси.

Рауль молчал. В голове его крутились параноидальные мысли, он иногда посматривал на Еву недобрым взглядом, но молчал.

Треугольная машина службы такси опустилась прямо перед ними. Время шло, а их все не прекратили красить в желтый цвет и рисовать шашечки на боку.

Дверца поднялась, они уселись на мягкие сиденья. Рауль наблюдал, как улица отдаляется, тонет внизу, превращается в одну из нитей, обвитых между небоскребами. Он терзал себя за то, что согласился на это задание. Что не сбежал сразу. Не залег на дно. Чем дальше все заходило, тем меньше он видел для себя шансов на спасение. Кто же будет оставлять в живых человека, убившего самого Борисова? А если он откажется, его ликвидируют и наймут другого.

Нужно было придумать, как сбежать. Только возможностей для побега он не видел. Казалось, его наниматели знали о каждом следующем шаге Молины еще до того, как он этот шаг делал.

Пустыня казалась бесконечной. Куда ни взгляни — вокруг краснели дюны, возвышаясь до самого горизонта. Куда ни взгляни — то же красное небо без единой тучки, украшенное только черными пятнами кайрусов. И больше ничего. Ни машин, ни людей, ни даже растений.

Сплошная пустошь, выжженная красным солнцем. Или не солнцем? У Алессандро Кассано была теория о происхождении этой пустыни. И он уже почти нашел ей доказательства, но умер.

Умер от руки парня, проходящего сейчас дюну за дюной, оставляя по себе следы на красном песке, сразу же стираемые безжалостным ветром пустыни.

Лицо его не выражало никаких эмоций. Во взгляде не чувствовалось утомление. Он шел километр за километром, словно был не человеком, а роботом. Взгляд, устремленный вперед, и шаги не знающих усталости ног.

Рядом с ним опустился кайрус, нашел в песке червяка и устремился обратно в небеса. Но Вильгельм этого даже не заметил. Он шел вперед, не обращая внимания ни на что. Солнце не вредило ему, пот не стекал по лицу, даже воды у него при себе не было. Он не взял с собой запаса живительной жидкости. Вода ему не была нужна. Он видел только цель и себя на пути к ней.

Вильгельм остановился, словно что-то почуяв. Повернулся. Сделал несколько шагов и замер. Он стоял неподвижно, будто обратился в статую. Не обращая внимания ни на ветер, ни на жару, ни на кайруса, промчавшегося в нескольких сантиметрах над его головой.

Пять минут. Десять. Может, пятнадцать.

В пустыне минута могла показаться вечностью для кого угодно. Но Вильгельм словно находился вне времени. Он стоял закрыв глаза, словно разглядывая что-то сквозь веки. Будто стоило ему закрыть их, и он оказывался не здесь. В другом мире, где не было ни пустыни, ни ветра, ни дюн, ни кайрусов.

Воздух перед ним начал сгущаться, плыть, видоизменяться, словно что-то вырастало прямо из ничего.

Появилась блестящая точка. Она расширялась, становилась больше, превращаясь в нечто наподобие миниатюрного торнадо.

Вильгельм открыл глаза. Усмехнулся.

Шагнул в создавшийся перед ним вихрь и исчез. Словно его никогда здесь не было.