Рэки Кавахара - Ускоренный мир 9 - Семитысячелетняя молитва

Другими словами, нейролинкеры можно рассматривать как «опознавательные ошейники», которые государство раздавало населению. Поэтому владеть несколькими нейролинкерами было запрещено законом. Конечно, речь шла не о самих устройствах, которых у человека могло быть несколько, а о центральных чипах — их ядре. Оно могло быть лишь одно на человека, и для его замены было необходимо обращаться либо в префектуру, либо в специальные государственные учреждения. Поэтому владеть несколькими нейролинкерами было почти бессмысленно. Даже у Черноснежки нейролинкер был только один. Если бы у неё был ещё один, ей бы не пришлось два с лишним года избегать глобальной сети, чтобы не стать целью убийц, подосланных Шестью Королями.

И именно поэтому Харуюки был крайне удивлён, увидев у девушки второй нейролинкер.

— Э-это… твой? Он… работает?

— Ра… ботает. Но, он не… мой. Это был… нейролинкер мое-го брата.

— Б-брата?.. Был?.. — ошарашенно повторил Харуюки.

В ответ девушка кивнула и развернулась к Харуюки всем телом. Конечно, они всё ещё сидели в машине, и под всем телом понималось, в основном, туловище, и, конечно же, её юбка при этом весьма высоко закаталась, почти полностью обнажив её бледные ноги.

Оказавшись в такой сложной ситуации, Харуюки не нашёл ничего лучше, кроме как рассеянно забегать глазами, но девушка, ничуть не обращая на это внимания, выпрямилась и сделала пару глубоких вдохов. Судя по всему, она нервничала не меньше, чем сам Харуюки. Она положила серый нейролинкер на юбку, а затем сжала кулачки, словно подбадривая себя. После этого она сделала ещё один глубокий вдох, посмотрела прямо на Харуюки как всегда влажными глазами и ясным голосом произнесла:

— Меня зо-вут… Кусакабе Рин.

С этими словами она слегка взмахнула правой рукой, и перед глазами Харуюки высветилась бледно-зелёная панель. Визитка, которую она передала через местную сеть автомобиля. [16] Похоже, Кавахара и сам забыл, что Хару отключил связь со всеми сетями. Сверху значилось: «Кусакабе Рин». Также на ней значилось, что она родилась в 2033 году, то есть, она, как и Харуюки, училась во втором классе средней школы.

— А, э-э… я Арита Харуюки, — рефлекторно представился он и переслал ей свою визитку.

Девушка по имени Рин скользнула глазами по визитке и, впервые с момента их встречи, слегка улыбнулась. Понимая, что ситуация стала ещё более неловкой, Харуюки тут же выпалил первый пришедший в голову вопрос:

— К-кстати говоря… откуда ты узнала, что я… Сильвер Кроу, и нашла меня в той толпе?..

— Через несколько минут… после того, как я вышла из поля, мне позвонила учитель… она прислала мне твою фотографию и приказала любой ценой остановить тебя и не дать выйти из дома…

— Учитель?.. Ты про Скай Рейкер? — спросил Харуюки для подстраховки, и коротко подстриженная девушка кивнула головой.

Конечно, это сочетание выглядело немного странным, но прилежная богатая школьница (по крайней мере, снаружи) по имени Курасаки Фуко была «родителем» постапокалиптического байкера Аш Роллера. Теперь, когда он увидел перед собой эту девушку, связь Аш Роллера с Фуко казалась чуть более реальной, но она всё равно многого не объясняла.

Харуюки уже был готов схватиться за голову от возникающих одного за другим вопросов, но тут Кусакабе Рин взяла в руки серый нейролинкер. Каждый раз, когда она двигалась, от неё доносился приглушенный цветочный аромат, парализующий мысли Харуюки. Но следующие её слова заставили Харуюки моментально выпрямиться.

— Хорошо… я расскажу всё с самого… начала. О том, каким образом я стала… бёрст линкером…

«Мой старший брат Ринта — ICGP-гонщик», — рассказ Рин начался этими словами.

Слово ICGP означало определённую категорию гоночных соревнований на мотоциклах. Аббревиатура IC расшифровывалась как Internal Combustion, то есть «двигатель внутреннего сгорания». В современном мире даже в спорте многие соревнования проводились на электромобилях, но были и те, что упорно держались за бензиновые движки и отсутствие автомобильного автопилота, как в прошлом веке.

Их можно было понять — по сравнению с эффективным и тихим стилем езды гоночных электромобилей, у грозных рыков бензиновых движков и яростно буксующих колёс был определённый шарм. Пусть эти двигатели и стали символом наплевательского отношения к окружающей среде, пусть они долгие годы подвергались нападкам, пусть судьба этих гонок всегда висела на волоске, но и сам Харуюки, бывало, смотрел поздно ночью трансляции этих гонок, не в силах оторвать глаза.