Андрей Васильев: Два огня

- Можно и щец - не стал привередничать я, чем явно еще больше расположил к себе хозяина дома - Оно с дороги первое дело, да и это дело идет под суп лучше.

- Под щи - уточнил Евгений Дмитриевич - Суп - это суп, а щи - это щи.

Когда Вика и ее мама закончили осматривать содержимое пакетов и, наконец, вспомнили о нас (нет, Светлана Игоревна порывалась пойти ко мне, я это слышал, но Вика ее держала крепко и цепко, как крабик, и фразы вроде 'Так гость в доме, доча, как же?' к рассмотрению не принимала) мы с хозяином дома, сидя на кухне за накрытым столом уже закинули в себя грамм по двести с гаком и сошли на 'ты'. Я стал назвать его 'дядя Женя', а он меня или 'Харитоша' или 'зятек'. Как ни странно, отторжения у меня это не вызвало.

- Эта-то у меня побашковитей будет - сказал дядя Женя, показывая рукой на Вику, подошедшую к столу и неодобрительно смотрящую на меня - Всегда смышленая была, с детства. И настырная. А вот вторая дочка - там другое дело. У Эльки характер - кремень. Если чего решила - стену свернет, лоб расшибет, - а сделает. Я так тебе скажу - хоть она у меня и слабого пола, а с причиндалами. Собственно, потому и в девках до сих пор, кому такое надо?

И дядя Женя разлил по лафитничкам остатки водки из бутылки, после, пробормотав 'Покойника под стол' убрал в указанное место пустую тару.

- Не пора ли притормозить? - грозно засопела Вика - Солнце только встало, а они уже поллитру на двоих усидеть успели! Мааааам!

- Жень - появилась хозяйка - И вправду, ребята только с дороги. Харитон, вы что же вчерашние щи-то хлебаете? Вон же салатики, холодец...

- Света, где грибочки и капуста? - грозно рявкнул дядя Женя.

- Теть Света, да нормально все - столь вольная трактовка имени хозяйки выскочила из меня просто и естественно, да собственно никто, кроме Вики на это внимания и не обратил - Щи отличные, пирожки вообще язык проглотишь. Вы бы с нами присели?

- А чего ж? - не стала кокетничать тетя Света - Сейчас только солений принесу.

- Принесу - проворчал дядя Женя, встал из-за стола и пошел к холодильнику за второй бутылкой - Говорил тебе - поставь на стол сразу. И капусту ту неси, что с брусничкой квасили и с яблоками.

В этот момент меня и торкнуло. Мне стало хорошо. Тут, наверное, смешалось сразу все - напластовавшаяся усталость, постоянный нервный прессинг, тишина и покой этого дома, неспешная суета хозяйки, ну и водочка тоже...

- Э, парень, да ты поплыл - бдительное око дядя Жени не дало осечки - Давай-ка на сало вон наваливайся, а то со второй-то совсем размякнешь, а нам сегодня еще в баню идти, зря я ее топил что-ли? Вика, брысь картошку чистить, и с грибами потом ее пожарь. Помнишь, где грибы-то? Или там, в Москве, тебе всю память отшибло?

И что примечательно - пошла. Без звука. Однако!

- Закормите меня - предупредил я гостеприимного хозяина - Может, пойдем перекурим?

- А пошли - легко согласился хозяин - Я, правда, бросаю...

- Который год - хмыкнул я и заслужил одобрительный удар по спине. Определенно, я пришелся к дому.

И дни засвистели один за другим, я даже начал подумывать зависнуть здесь до конца праздников. А что? Город Касимов оказался вполне себе приятным местом - эдакий пряничный городок из книжек девятнадцатого века, чистенький, аккуратенький. Ну, не без примет времени, вроде гопников или ханыг, но поскольку на прогулках нас сопровождали трое крепких ребят, то все вопросы снимались сами собой.

А какой тут воздух! Чистый, морозный, пахнущий снегом, а не выхлопами. Я даже не знаю, от чего у меня башка вечером первого дня болела больше - от похмелья, поскольку мы с дядей Женей в результате нахлобыстались очень здорово или от кислородного пресыщения.

Нет, были и сомнительные радости, поскольку меня демонстрировали подругам, перед этим долго инструктируя, как с кем себя вести, но это все было не слишком-то и утомительно. Да и спорный вопрос, чего эти подруги испытывали, глядя на гордую Вику - зависть или сочуствие. 'Гелендваген' и крепкие охранники - это, конечно, был аргумент 'за', а вот пошарпанный я... Не факт, не факт...

Тем не менее, Вика была довольна, это было видно по ней, особенно на третий день, когда меня предъявили некоей Анне Разумовской, надо думать, 'той самой' подруге.

У всякой порядочной девушки есть 'та самая' подруга, которая вроде как по факту лучшая, а по сути - первая соперница. Корни этой сомнительной дружбы, как правило, уходят еще в начальную школу, а то и в детский сад, оттуда же проистекает все остальное. За заверениями в дружбе с ней всегда стоит готовность к бою и немедленному действию.