Андрей Васильев - Два огня

Я молча ковылял к приплясывающему щенку, прикидывая, что буду делать, когда до него доберусь. Черт, я практически уверен в том, что он и есть вторая печать. Если бы это было не так, то он отбежал бы сторону, а так только кривляется и смотрит на то, как я приближаюсь. Он не может покинуть то место, где его оставили демиурги. Перевоплотиться может, а уйти с него - нет.

Вот только что мне делать? Был бы на его месте мужик - не было бы вопросов. Но вот так рубануть сталью по ребенку, даже зная, что он не ребенок? Брррр... Это даже для меня слишком. Я не рефлексирую...

Что бы тебе пусто было, Двали! Или грибы работают, или он и в самом деле стал гребаным пророком. Он же четко сказал мне - 'Не верь рефлексам, они упираются в прописные истины'. И еще, до этого, по выбору смерти. Он - знал. Прописные истины. Как же путаются мысли. Что такое прописные истины? Это то, что считается априори верным, синоним 'аксиомы'. Но аксиома - это утверждение, отрицание истинности которого, отрицает основы логического мышления. А прописная истина... Я что, уже начал бредить?

Между тем я все брел и брел к мальчишке, который начал нервничать, заметив, что расстояние между нами неуклонно сокращается.

- Воин, а тут есть короткий путь из города - беспокойно перебирая ногами сообщил он мне - Остальные про него не знают, а я знаю. Вон там, между домами если пройти и повернуть налево - будут маленькие ворота, а в них дверца открытая. Этот выход выводит прямиком к реке. Если идти вдоль ее русла, то можно будет дойти до Тигелука! Воин, ты можешь спастись, твоих сил на это хватит! Поспеши!

Хорошая информация, полезная. Может я так и поступлю после... После чего? Что он - печать я вовсе уже не сомневался, по его лицу пробегали сполохи тех же цветов, что были у той, первой печати, когда я ее рубил мечом в беседке. Но при этом я не знаю - смогу я убить мальчишку-доростка, пусть это даже игра, пусть он просто набор пикселей.

- Ты что, пришел за мной? - сообразил вдруг мальчишка - Тебе нужен я?

Что ты балабонишь, я тебе все равно не отвечу. Здесь надо молчать, ты же мне это сам объяснил. Как только я что-то скажу - тут мне и конец. Впрочем, мне похоже и так, и так конец - когда я его прикончу, это все равно скорее всего будет расценено как некое подтверждение моего присутствия тут. Ну, по крайней мере, я думаю так.

'Когда?' Ну, судя по всему решение я принял. Наверное.

- Меня нельзя убивать - забромотал мальчуган, когда мне оставалось до него шагов десять и мои пальцы начали скрести по рукояти меча. Ноги почти подламывались, но это ничего не меняло - я почти дошел - Нельзя! Если я уйду из этого города, то они через какое-то время смогут выходить из домов, пусть не сразу - но смогут. Я смотрю за ними! Таково было желание богов, их воля! Ты не смеешь идти против нее.

Ничего не понял. То есть боги посадили его смотреть за проклятыми гномами, а демиурги решили не выдумывать что-то новое и до кучи сделать его печатью? Разумно, так сказать - тело в дело.

Шаг. Еще шаг. Ноги почти не держат, меч, который уже в руке тяжел непомерно. Но до мальчишки, который сжался в комок всего-то пара шагов, я уже могу...

В этот момент у этого стервеца злобно блеснули глаза, он как-то съежился, скукожился, черты его лица смазались, а сам он начал уменьшаться в размерах.

Секундой позже у колодца лежал младенец, он раскрывал беззубый рот, жалобно плакал, сучил ножками и протягивал ко мне руки с крохотными пальчиками.

Я сделал еще два шага, надвиснув над ним и испытывал жуткое желание завыть в голос.

Да будьте вы прокляты, те, кто придумал такую игру и такой квест! Чего вы вообще этим добивались, на кого вы рассчитывали? Ну вот не могу я, не могу железом в младенца тыкать, даже в такого, который и не ребенок даже. Он даже по игровым реалиям - и то не ребенок. Но - не могу! Я не в состоянии этого сделать! Я же человек, а не машина!

В этот момент последние силы кончились, у меня подломились ноги, и мои колени, закованные в сталь, со всей дури обрушились на орущего младенца. Видит бог - я этого не хотел, так оно само вышло.

Тот пискнул, что-то хлопнуло, меня окутало разноцветное облако, и я понял, что стою на чем-то скользком.

С ужасом ожидая увидеть лужу крови под собой, я опустил голову и осознал, что нахожусь на разноцветном квадрате, переливающимся всеми цветами радуги. Иллюзия, похоже, стала самой собой, тем, чем и должна быть.

Я остановил 'Твою-то мать', рвущуюся из горла, с усилием поднял меч, держа рукоять обеими руками, чуть сдвинулся назад и опустил его вниз, втыкая в непрерывно мерцающую красоту.