Брюс Бетке - Мятущаяся душа Джимми Твиста

Я сбросил мою греховную шкуру.

Когда солнце встало, я надел штаны и спустился к Дакбери. У меня было впечатление, что сейчас я могу излечить его одним прикосновением.

В халате и тапочках, он отворил дверь. Его волосы и усы были идеально причесаны, но его лицо было еще кислее обычного.

— Дакбери! — заорал я, хватая его за рукава. — Хватит наказывать себя! Ты прощен!

Секунду он смотрел на меня, как будто я сошел с ума, а потом на его лице отразилось сострадание:

— Я вижу, — сказал он тихо. — Они победили. — Он осторожно освободился из моего захвата. — Что они сделали? Убедили тебя, что черное — это белое? Показали тебе дьявола и сказали, что это Бог? Я видел много хороших людей, попавшихся на их удочку. Старый трюк.

— Нет, вы не так поняли!

— Извини, — сказал он, — но тебе нужна большая помощь, чем я могу оказать. — Он вымученно улыбнулся и захлопнул дверь. Стиг Боллок заметил, что Дакбери мог бы работать в банке. Потом мое новое внутреннее спокойствие захватило власть. Дакбери мог подождать. Все, что должно произойти, произойдет. Я решил подняться и поговорить с Твистом о своем будущем.

Дверь была заперта.

Я ждал неделю, но не заметил ни одного его следа. Через несколько дней из его комнаты пошел запах разложения. К концу недели на моей стене появилось влажное пятно. Стиг Боллок снова вылез и сказал мне, какой же я дурак. Может быть, спокойный идиот, но все равно идиот.

Я начал волноваться.

Утром в воскресенье по настоянию миссис О’Грейди мы с Дакбери и клерком взломали дверь. Запахзаставил нас податься назад (клерк добежал до своей комнаты, где изверг на ковер свой завтрак), но мы с Дакбери прижали к носам платки и продолжили штурмовать комнату.

Твист уехал, задолжав за два месяца и оставив в кухне кучу мусора. Особенно противными были кости цыпленка недельной давности. Мы прибрали там.

Через некоторое время очередной чернокожий доставил мне посылку с прощальным письмом Рашема и огромным количеством пластинок. Вдруг я обнаружил, что это то, что я так долго слышал с чердака.

Мне пришлось снова сменить имя и прическу, потому что Стиг был известным циником, и его бывшие друзья никогда бы не поверили в произошедшую со мной перемену. Зимой я создал новую группу. За год, с помощью регги и моей внешности, я сделал состояние.

Теперь у меня поместье в Ковентри с огромным мраморным камином, над которым я повесил останки моей первой гитары. Я провел там много времени: вечеринки с друзьями, интервью и прочее. Мне есть, за чем следить. Точнее, это делает Дакбери. Из него вышел отличный мажордом, пусть я ему и переплачиваю. Под его руководством садовник сделал невозможное с розами. Конечно, Дакбери и сейчас думает, что я странный, и он все еще пытается вернуть меня на путь истинный.

Скоро наступит время излечить Дакбери. Может быть, следующим летом, когда его любимые розы снова зацветут…

Миссис О’Грейди не смогла отказаться от моего предложения купить ее дом за двойную цену. Она переехала обратно к себе на родину и проводит последние годы жизни со своей семьей, рассказывая им истории про странную лондонскую молодежь. Я решил купить еще несколько домом в Финсбури-парке и целую улицу в Брикстоне. Там я и живу, когда не на гастролях и не обязан быть в поместье. Бездомные, наполняющие мои дома, думают, что я просто кошу под звезду, даже когда я привожу грузовик продуктов и кормлю их всех.

Я оворю им, что ограбил магазин. Это легче объяснить, и это соответствует последним инструкциям Рашема. Я должен ему куда больше, чем смогу выплатить до конца жизни, и должен платить монетами Джа: всегда держать теплую постель и полную тарелку для путника, приходящего во Его имя. Я потратил много времени, убеждаясь, что в мои дома впускают всякого звонящего, потому что все мы приходим во Его имя, знаем мы это или нет.

Может быть, мной движут и не столь чистые побуждения. Я провожу время с бродягами, надеясь, что снова встречу Джимми Твиста или что увижу Рашема в чьих-нибудь глазах.

Понимаете, быть знаменитым музыкантом — значит встречать тысячи детей, хотящих быть похожими на вас. Большинство звезд считает их обузой. А я бы хотел познакомить их с Рашемом…

Чтобы ответить на вопросы, которые возникают после прочтения это истории: нет, я никогда не жил в трущобах Лондона. Нет, меня никогда не арестовывали за бродяжничество в Амстердаме. Да, но пенициллин это вылечил. Насчет четвертого вопроса: как и президент, я никогда ничего такого не нюхал.