Павел Забелин - Монах с гитарой

Я в удивлении переводил взгляд со счастливого Даниамина на предмет, который я достал из своего инвентаря и обратно.

— То есть, ты хочешь сказать, что это именно то, что тебе нужно?!

— Что значит "хочешь сказать"? Я тебе прямо об этом говорю. Давай-ка ее сюда!

Я еще раз взглянул на предмет, который несколько секунд назад вытянул из инвентаря. Взгляд выдавливает из предмета ранее не читавшуюся информацию:

Императорская Церемониальная Подушка. Предмет из коллекции "Осколки Империи".

Отшельник, заметив мое замешательство, и истолковав его по-своему, просто выхватил из моих рук Подушку, и явно сочувствуя, сказал:

— Прекрасно тебя понимаю! Не каждый смог бы побороть в себе искушение и расстаться с этим сокровищем!

Я еще больше был сбит с толку, и осторожно попытался прояснить, как можно больше для себя:

— И в чем же ценность этого "сокровища"?

— Когда-нибудь, ты узнаешь даже больше, чем хочешь знать сейчас.

— А почему не сейчас? — спросил я, почти теряя сознание от любопытства.

— Ты ещё не готов.

Отшельник, теперь мало обращая внимания на то, что со мной творилось, продолжал дозировано делиться информацией:

— Подушка является ценной сама по себе, но не в этом её главная ценность. Главная ценность Подушки заключается в том, что она является одной из Императорских Реликвий!

— Каких еще реликвий?

— Об этом ты узнаешь в свое время. А сейчас я хотел бы наградить тебя за успешно выполненное задание. Ты одержал победу над самим собой, проявил выдающуюся сообразительность и благоразумие, и показал себя, как чрезвычайно рассудительный и благоразумный человек. У такого человека не может быть глупостей, такому человеку глупости не нужны. И поэтому я, силою данной мне свыше, избавляю тебя от Глупости! Отныне нет в тебе Глупости и быть не может! А если ты хочешь увидеть, от чего ты имел счастье избавиться, возьми этот амулет, выйди наружу и посмотри!

Я все еще съедаемый заживо любопытством, взял в руки, амулет, скрученный в бараний рог. Забыв попрощаться, прошел мимо, наконец-то, отошедшего в сторону Отшельника на улицу. На ходу, открыл описание амулета:

Амулет "Бараний рог".

Неуничтожимый.

Избавиться невозможно.

Все, то же самое… Немного отойдя от Церкви, я выбрал свободное место и активировал "Бараний рог". В глазах зарябило от разноцветных мыльных пузырей, которые появляясь из пустоты, раздувались на глазах, переливаясь в лучах солнечного света и наконец, приглушенно лопались, брызгая во все стороны магической пеной.

Когда смолкли хлопки последних разорвавшихся пузырей, я взглянул на то, что осталось после них, и едва не рассмеялся. Я мог по-разному представлять, как выглядит моя Глупость, но оказывается, все было настолько очевидно, что и придумывать было нечего. Вместо мыльных пузырей сейчас передо мной паслось небольшое стадо, самых обыкновенных овец. Десять штук. Все тридцатого уровня.

Мне неизвестно, по каким критериям оценивались мои недостатки, в частности, почему овец было десять и именно тридцатого уровня, но что было, то было. Оставалось лишь радоваться, что по оценкам Всемогущего ИИ, я был на самом деле не так уж сильно и глуп. У кого-то ведь Глупость могла быть и сотого уровня, вот там-то тогда, вообще беда! Хотя дуракам, на самом деле, и тут везло. Чем хуже, как говорится, тем лучше. Наверняка нашлись бы непобедимые экземпляры, у которых были бы несметные стада овец с запредельными уровнями.

Я вскочил на хомяка и со всей возможной скоростью, погнал свое стадо в нужном направлении, мимо жмущихся к военным патрулям низкоуровневых и никому не доверяющих игроков. Со стороны я походил, скорее всего, на безработного чабана, "нашедшего" отару овец и спешащего на рынок, чтобы поскорее ее продать, пока хозяева не догнали.

Сверяясь по карте, я обогнул Пьяный Лес справа и повернул налево. Затем, неопределенно долгое время, меня довольно чувствительно трясло вдоль зеленой лесной стены. Мне оставалось лишь смириться с отсутствием дорожных удобств, и тщательно следить за тем, чтобы никто не успел еще сильнее испортить мне настроение. Места вокруг были дикие и пустынные.

Дорога меня уже порядком утомила, когда мне стали попадаться первые признаки присутствия человека — насаженные на колья, обглоданные непогодой и воронами до сахарной белизны человеческие черепа. Постепенно, я добрался до вызывающей чувство острой жалости и сострадания ограды, на которой сэкономили немало бюджетных средств, с такими же воротами, над которыми не хватало только вывески: "Welcome" или "Оставь надежду всяк сюда входящий".