Анастасия Борзенко - Зеро. 40. антиутопия

Я тяжело моргаю и мне сложно дышать, словно я под водой, и на уши сильно давит…

– Фати, ты ответишь мне уже!?

– Да… – голос какой-то не мой… Я смотрю на себя и вижу, как я в панике, но Коди берет меня за руку, и я падаю на его руки, и он несет меня в машину.

– Да, хорошо, твое да хоть и прозвучало как-то вяло, но это да, спасибо, Фати! – Столин нервно жмет мне руку своей мокрой ладонью и бежит к машине, достает какой-то сверток и кладет к ногам Фатимы. То есть к моим…

Я в недоумении его беру и заглядываю – там большая корзинка с хлебом и булочками, черт, меня сейчас снова стошнит. Не хочу никакого хлеба больше…

Столин в недоумении разводит руками, при виде Эммы и Коди.

– Что с ней? – спрашивает он.

– Она устала, ей нехорошо, – поясняет Коди.

– Да немудрено, бутылку выпила одна!

Эмма оборачивается и улыбается мне, в ее улыбке столько любви и нежности… Столько любви и нежности… Они увозят меня. Они. Меня. Увозят. А я стою здесь, и я теперь ФатИма. Так сказал Столин.

22 часа до Зеро

Я восхищалась ФатИмой, я ее ненавидела, потому что она приносила новые странные новости по нашей новой странной жизни, но я ей восхищалась. Вы можете говорить, что Вам наплевать на бриллианты, но если Вы понимаете, что Вам их никогда не носить столько же легко и непринужденно, как это делают гламурные красавицы на красных ковровых дорожках, все это вранье, просто Вам обидно и неприятно, Вам недоступно то, что недоступно им… Делают. Я сказала, делают. Делали, конечно, делали…

Красных ковровых дорожек больше нет, потому что искусством никто не занимается, но Совет во время важных презентаций открытий науки застилает асфальт белоснежными материалами, тогда ночью мне даже кажется, что лежит снег и я плачу…

ФатИму я не видела среди людей, которых загнали на полигон, когда все началось, я бы запомнила ее… Есть люди, которых запоминаешь и выделяешь в толпе, они смотрят на всех и все как-то по-особенному, они Вас видят. Действительно видят. У нее был очень пронзительный взгляд, такой цепкий, но такой приятный, она словно глазами говорила всем, что все наладится, обязательно наладится и ей очень хотелось верить.

Ее не случайно выбрали на этот пост в Совете, ей верили все, с кем она говорила, и продолжают верить. Когда в нее бросали носками, я не бросала, мне было жаль ее… Не знаю только точно, в чем?

Она была с шикарной прической я говорила, ее не обрили как всех остальных, а значит, она приняла эту защитную вакцину от радиации во время остановки Земли. Заранее приняла, как и остальные члены Совета. Они все знали…

Я ей так завидовала, когда она говорила перед нами в тот день, помню, очень захотела стать ею всего на мгновение и ощутить это состояние – ты стоишь, вокруг тебя тысячи людей и все тебя слушают… Ловят каждое твое слово и движение. Если бы вместо нее был уродливый потный мужчина, вряд ли бы все его слушали точно также. Не думаю, что слушали бы.

Я хотела быть ею на мгновение и теперь я каким-то образом – она. Что за бред! Я повернулась к ее дому и мне совсем расхотелось искать причины, захотелось зайти и посмотреть на ее жизнь.

Интересно, в доме сотрудника Совета такого уровня, как ФатИма все точно так, как у меня? Белые стены, белая мебель и синтетические деревья в горшках по всем комнатам. И Энергетический монитор для работы с идеями, который фиксирует мысли и может на основе даже отрывка мысли построить диаграмму эффективности мыслительного процесса.

Представьте себе, Вы думаете, «а не пойти ли Совету в одно место…» и экран начинает мигать красным с предупреждением, что уровень мыслительного процесса критичен… Поначалу я так развлекалась, но за столько лет мне это надоело. Я вообще ничего не думаю возле монитора. Просто стою и не думаю. Чему я научилась благодаря этим процедурам концентрации внимания, так это держать мысли под контролем. Не хочу мыслей – не будет. До 40 я особо не переживала, что они мне могут сделать? Если нет работы и денег, а Совет призвался заботиться обо всех, вот пусть и заботится.

А теперь нет смысла переживать вообще… Что они сделают со мной я знаю, но эти часы потрачу так, как не предусматривает даже их Программа для особо усердных людей, подающих идеи.

Пока я иду к дому ФатИмы, осматриваю ее дверь – обычная, как у меня, автоматическая. Искусственный помощник сам ее открывает и закрывает, испинать ее, что ли на глазах у всех, я же не я сейчас, а ФатИма хоть немного почувствует себя в чужой шкуре, когда будет объяснять Совету свое неадекватное поведение. А, к черту, когда еще выпадает такой шанс!