Михаил Алексеев: Мир-2 на телевидении Терры

— Спасибо, поручик, я уже заметил, — меня трясло от запоздалого ужаса.

Один из гусар залез на передок кареты и взял вожжи. Остальные запрыгнули в седла, и мы двинулись дальше. Я сменил штаны и ополовинил залпом свою флягу с бренди. Поручик ехал чуть позади кареты. Деликатно дождавшись, когда я покажусь в окне, он поравнялся с экипажем.

— Господин оберст, вы нам очень помогли. Оторваться от него мы не могли, дать бой — тоже. Если бы не вы, то он нас всех положил…

— Вам спасибо, что вернулись, — я протянул ему флягу с остатками бренди, — надеюсь, вы не будете распространяться про некоторые подробности…

— Благодарю, — он протянул бренди обратно, — Конечно, нет!

Я постепенно успокаивался. Что меня расстраивало, так это то, что я лишился слуги. Впрочем, да что бы его там сожрали волки, как он посмел бросить своего господина в опасности?! Пускай сам выбирается, а я и без него обойдусь!

До армейского лагеря мы добрались вечером. Там я и заночевал. Ротмистр, командовавший эскадроном гусар, вошел в мое бедственное положение и оказался настолько любезен, что выделил мне унтер-офицера в качестве временного денщика и перезарядил маной мой амулет от портативного гномийского аккумулятора. Это решило множество проблем.

Он даже обещал написать письмо в столицу о представлении меня к награде. Если бы не мое вмешательство, то жертв было бы гораздо больше. Эта перспектива мне льстила. Наконец-то у меня появится хоть одна медаль, кроме как за выслугу лет.

Пару дней, пока мой путь лежал в безлюдной зоне вокруг очага прорыва Инферно, меня сопровождал эскорт из четырех гусар. Но остаток дороги мне пришлось проделать в компании с пожилым фельдфебелем, заменившим мне кучера и слугу. Несмотря на старость, унтер был на редкость расторопным, исполнительным и молчаливым. Настоящим солдатом старой закалки. Тех времен, когда никому и в голову не приходило обсуждать отмену крепостного права или, смешно сказать, конституцию на манер эльфийской.

Губернская столица, Фридрихсбург, к моему сожалению, осталась в стороне от нас. Я бы с удовольствием посетил этот легендарный город мастеров, где концентрировалась добрая половина мануфактур по производству магического оружия в кайзеррейхе. Но ради этого мне пришлось бы делать большой крюк. Так что мне пришлось наслаждаться видами на озеро Фиршес, еще не до конца очистившееся ото льда, ёжась на влажном промозглом ветре, дувшем с гор. Вдали на горизонте уже виднелись заснеженные вершины хребта Кур-саг. Мои родные края были уже близко.

По пути мы заглянули в Брюгге — небольшой уездный город, рядом с которым находилось мое семейное поместье. Местечко, несомненно, замечательное. Это был осколок старых, еще довоенных времен. Налеты костяных драконов и демонов, рейды народа зверолюдей бистаа, удары магии стратегического назначения — все это обошло этот милый пасторальный городок стороной. В его окрестностях я провел ранее детство и вот теперь, через три десятка лет возвращался…

Спустя еще четыре часа пути по тряскому тракту я оказался у своего родного дома. Поместье встретило меня покосившимися воротами на въезде в парк. Дорога к самой усадьбе заросла травой, и только узкая тропинка помогла найти путь.

Карета остановилась, я отодвинул шторку и окинул придирчивым взглядом усадьбу. Дом оказался внезапно ухоженным. Стекла стояли на месте, двери и ставни блестели свежей краской. Крыша на вид тоже была в порядке.

Я вздохнул с большим облегчением. Я был готов к тому, что за тридцать лет отсутствия хозяев холопы растащили все ценные вещи, разорили дом, и ближайшие полгода мне придется провести в гостинице в Брюгге. Но вместо руин меня встретила вполне приличная двухэтажная усадьба, построенная пускай и без архитектурных изысков, но зато готовая выдержать небольшую осаду, благодаря стенам двухметровой толщины и окнам-бойницам.

На крыльце стоял пожилой селянин в простой домотканой одежде с древним, наверное, еще довоенным магическим стрелковым посохом в руках.

— Здоровы будьте. Меня Нестор звать. Кто такие, зачем пожаловали? — спросил он меня подозрительно прищурившись.

— Барина не признаешь? — Я усмехнулся. Откуда им было меня узнать. Я уезжал отсюда еще маленьким ребенком, и ни разу не возвращался. Крестьянин побледнел, но не растерялся.

— Господин Петер?

— Он самый, — фельдфебель наконец догадался открыть мне дверцу кареты, и я ступил на землю. Покопавшись в кармане, я нашел серебряную монету в половину рейхсмарки и кинул ему. — Свободен. Передай мою благодарность ротмистру.