Николай Капитонов - В поисках ответов

Так в постоянных междоусобицах, Станар и Ингрид успели заделать меня — Рикарда. К великому несчастью, хоть мама и была намного моложе отца, ушла из жизни первой она. Мне тогда было всего четыре годика. Голубой мор не пощадил многих в ту зиму. По описанию голубой мор еще та зараза. Передается, да хрен его знает, как, но заболевают люди пачками. Особенность, что кожа приобретает немного синеватый оттенок. Процентов десять выживает и потом больше эта зараза им не страшна. Ингрид не выжила, меня зараза обошла стороной. Перед смертью мать завещала, чтобы меня воспитывали в духе воина люди из ее племени. Так подле меня в замке появился десяток дикарей. Чтобы немного уравнять ситуацию отец приставил ко мне Стига в качестве наставника. Стиг к тому времени успел потерять пальцы на правой руке. Осталась лишь половина большого и часть мизинца, эдакая клешня. Предметы брать можно, но о мече можно забыть. Переучиться на левую руку шансов не было. Слишком долго и результат не гарантировался.

С пятилетнего возраста Стиг и десяток дикарей являлись моими наставниками. Почему мой папаша согласился пустить в замок целый десяток Хаанцев, Стиг не знал. Возможно, такова была последняя воля Ингрид. Этот самый десяток Хаанцев по сей день со мной. Состав, конечно, менялся с годами. Те, кто сейчас в моем отряде, уже не наставники, а боевые товарищи. Вместе со своими дикарями я участвую в различных стычках с пятнадцати лет. Именно тогда отец разрешил мне обагрить меч кровью. Много дикарей полегло, защищая мою шкуру в первые годы, зато потом я стал их вожаком по праву. Ничего удивительного. Меня с пяти лет учили сражаться. Стиг учил рыцарским премудростям, дикари своим. В результате из меня получился превосходный универсальный солдат. Меч стал продолжением моих рук. Благодаря Стигу я неплохо работал левой рукою и не терялся, если приходилось сойтись с левшой. Дикари же научили драться жестко, без правил, с одной целью — победить врага. От отца мне достался суровый, северный характер. Ничего удивительного, что меня уважали, как хорошего воина.

Мой отец в прошлом году отошел в мир иной. Для рыцаря прожить больше семидесяти лет — большая удача. После смерти Станара меня в замке ничто больше не удерживало. Недолго сокрушаясь о потере родителя, я направился в столицу. Вирна встретила меня настороженно. Ничего удивительного. Выскочка с севера, окруженный вонючими дикарями. Вонючими, это я додумал от себя, вспомнив амбре, исходившее от вчерашнего гостя. В том, что это был один из моих дикарей, сомнений не оставалось.

В городе о нас быстро заговорили, поскольку шума мы наделали много. Нет, мы никого не задирали, первое время задирали нас. Изнеженные городские щеголи, обвешанные красивым, дорогим оружием пытались поучить жизни невежественных дикарей. Очень скоро за нами закрепилась дурная слава. Меня окрестили быстрой смертью, мой отряд называли дикарями. Через две недели при счете тридцать к одному, нас перестали задирать. Чем заняться в столице мы так и не придумали. Поступали предложения по охране караванов, кто-то хотел подрядить нас на убийство, но все изменил случай.

Я сошелся с принцем Ларандии Энароном. Он любил прогуляться по кабакам в одиночку. Как потом выяснилось, за ним негласно приглядывали, но на момент встречи никто об этом не знал. Так получилось, что мы с ним сошлись во взглядах выпвая вместе. Откуда мне было знать, что он принц? Во дворец меня никто не приглашал, как он выглядит, я не знал. В одежде городского жителя среднего сословия он ничем не выделялся на фоне остальных посетителей кабака. В общем, распили эля, да расстались друзьями, тут и истории конец. Ан нет, все пошло не так как надо.

Утром король решил сделать втык своему сыночку за безалаберное поведение. Ну погудел в городе без охраны, ничего ведь не случилось. Что нашло на короля неизвестно, но они с сыном поругались. Королю много не поперечишь, но Энарон рассердился и решил проявить характер. На следующий день он отыскал меня с моими дикарями и нанял сроком на год для своей охраны. Король был в бешенстве, запретив пускать вонючих язычников во дворец. Опять они с принцем поспорили, придя к соглашению. Энарон конечно дурак, я бы столь влиятельного папу на его месте не злил, но это я, а он принц. Одним словом у его покоев теперь дежурили мои дикари, но в другие места во дворце им ход был закрыт. Исключение сделали для меня и Стига. Моей команде такое несение службы было не в радость. Слишком много внимания теперь было обращено к ним. Желающих попасть на прием к принцу было предостаточно. Если раньше с придворными слугами можно было договориться, то теперь такая возможность пропала. Моим дикарям было абсолютно безразлично, какое положение занимает при дворе посетитель. Сказано в очередь, значит, в очередь, сказано, не принимает — значит, не принимает. Нужно заметить, что моя персона тоже оказалась в центре внимания. Слишком много оказалось желающих поддерживать хорошие отношения с главой охраны принца.