Александр Прялухин - Ненавижу игрушки

Руки надо беречь, поэтому бью ногой, как привыкла. Охнув, незнакомец откатывается в сторону.

– Ты чего, дура?!

– А ты чего?!

Он встает, отряхивается. В темноте плохо видно, но глаза уже пообвыклись, на расстоянии в пару метров я могу различить тощую фигуру.

– Только потрогал. И в мыслях ничего не было! А ты сразу пинаться.

– Ну, положим, в мыслях-то у тебя было, по роже видно.

Он не уходит, но и подойти ближе теперь опасается.

– Кто такой?

– Тощий. Не признала?

– Я не местная. А имени что, нет?

– Имени? – он рассыпается сухим, гавкающим смехом, – Имени! Где оно, то время, когда у нас были имена…

– Трех лет еще не прошло.

– Трех? Верно. А кажется, будто все тридцать.

Он замолкает, задумавшись, потом с усилием выдавливает:

– Р-роберт. Мое имя. Давно не произносил вслух. Можешь звать просто Роб. Или… Зови лучше Тощий, я привык.

– Очень приятно, Роб. Я Вероника. Руку пожимать не буду, извини.

– Ничего, ничего. Понимаю. Кому я нахер нужен, чтобы мне руку протягивать… Костер бы разжечь. Ты не против?

Пожимаю плечами.

– Мне нечем.

– О, у меня есть! Это не проблема! – он кидается собирать сухие ветки, – Это сущий пустяк!

– А не заметят? Костер?

– Кто? – он удивленно замирает.

– Ну… Мало ли.

– Тут километров на двадцать никого вокруг, а то и на все тридцать. К городу люди боятся подходить.

Он чиркает спичками, прикрывая огонь руками. Через минуту оранжевые языки пламени уже облизывают с довольным потрескиванием хворост. Роберт сидит ближе к огню и мне его хорошо видно, я же остаюсь на своем месте, чуть в тени. Он достает из кармана какой-то сверток, раскладывает его на траве. Тонкий аромат вяленого мяса едва долетает с другой стороны костра, но мой желудок тут же откликается урчанием. Пока есть терпение, я жду, но Тощий не предлагает мне еды и терпение быстро заканчивается.

– Эй, может, поделишься? Заплатить, правда, нечем. Но мне много и не надо. Небольшой кусочек.

Оборванец напускает на себя важный вид.

– Ну, не зна-аю… Всегда можно найти, чем расплатиться.

Выхватываю пистолет, направляю ему в лицо.

– Сейчас я тебя пристрелю, сожру твое мясо, а потом и тебя!

Роб судорожно сглатывает.

– Я же пошутил. Ты чего? Пошутил я! На, держи, – он отрезает самодельной заточкой половину куска, встает, осторожно приблизившись протягивает мне.

Едим мы молча, с недоверием поглядывая друг на друга. От сытости и тепла глаза снова начинают слипаться. Смотрю на часы – половина третьего ночи, до рассвета далеко.

– Все-таки потуши костер. Не хочу, чтобы нас видно было за километр.

– Какой километр? Деревья кругом.

– Я сказала – потуши.

– Хорошо, хорошо, – он раскидывает тлеющие угли, затаптывает их ногами. Смотрит на меня, переминаясь в нерешительности, – Слушай… Ты только не пойми неправильно! Было бы лучше во всех отношения… И теплее… Я понимаю, от меня воняет, но можно спиной к спине…

Если кто-то будет лежать рядом, я почувствую, когда он встанет. В этом я уверена. А вот если он ляжет в сторонке – тогда контролировать его не смогу.

– Заточку воткни в дерево. Нет, не в это, подальше. Хорошо. Запомни, Роб: реакция у меня моментальная, даже если тебе кажется, что я сплю. Понял?

Он согласно кивает. Осторожно подходит, пристраивается сбоку.

– Да мать же твою! – вскакивает, как ошпаренный, пятится назад, выставив перед собой руки, словно пытаясь защититься от меня.

– Чего ты подпрыгиваешь-то?! Напугал, идиот.

– Горб! У тебя эйнерский горб!

– И что? Хозяина же на нем нет.

Роб вытягивает шею, стараясь заглянуть мне за плечо. Встаю, раздраженно закатывая глаза, поворачиваюсь к нему спиной.

– Убедился?

– Ни фига себе. Ты… Ты из города?!

– Да, из города, там тоже люди живут. Давай уже ложиться, а? Так и ночь пройдет.

Снова укладываемся, но я все еще чувствую его страх. Роберт и сам не рад, что напросился спать рядом со мной. Видимо, здесь, за стеной, в людях живет ничуть не меньший ужас перед эйнерами, чем на оккупированной территории.

– А ты… Как тебя? Вереника. Ты вообще с мозгами?

– С утра была. Но кто-то из нас точно дурак. Чтобы управлять безмозглым телом нужен хозяин! Неужели не понятно?

– Понятно.

– Роб, заткнись и спи. Да, и, если попытаешься лапать меня – убью. Хорошо?

– Хорошо.

* * *

Он снова притрагивается к моему лицу. Вот же недоумок! Ведь ясно сказала… Разлепив заспанные глаза, понимаю, что Роб не просто прикоснулся, он зажал мой рот ладонью, указывая куда-то другой рукой. Ночная тьма уступила место рассвету, но лес заволокло туманом, который превратил стволы деревьев в призрачные тени. Я вдруг понимаю, что в той стороне, куда указывает Роб, одна из теней шевелиться. Там кто-то есть! Тень раздваивается, еще через мгновение их становится уже три. И они движутся в нашу сторону.