Ахат Хусаинов - Остров осьминога

Мигель заметил у одного из проходящих мимо людей металлический протез руки. Он блестел чистым металлом на фоне грязи и лохмотьев. Он знал, что это специальный сплав, которым пользовались несколько десятков лет назад для изготовления имплантатов. Это был особый сплав, деталей которого Мигель не знал, но знал, что его практически невозможно испачкать, грязь к нему не липла. Это было хорошо с медицинской точки зрения, но почему-то от него впоследствии отказались. Теперь использовались другие сплавы, такие как у Мигеля в руке и голове. Бароссо пригляделся и увидел, что у многих были имплантаты.

Большая часть их была скрыта под кожей, а шрамы от операций прятались под грязью и одеждой. Но опытный глаз имплантаты заметил бы сразу. Они сильно отставали от современных, как по качеству установки, так и по возможностям. Мигель их не заметил сразу. В его бывшем подразделении был специалист по имплантатам, со специальным сканером в глазу, и Бароссо отвык от самостоятельного определения таких вещей. Имплантаты на жителях квартала бедняков были самые разнообразные. От вышеупомянутой руки и до совсем непонятных. У одного был имплантирован глаз, у другого виднелись следы от замены внутренних органов, у третьего имелась металлическая пластина на голове. Для чего нужна большая часть имплантатов, сразу было не понятно, но Мигеля это и не интересовало. Самое главное, что его собственные имплантаты теперь вызвали бы меньше вопросов. Бароссо думал, что ему придется скрывать их все время, но теперь понял, что нет. Он вполне сможет ими пользоваться, если сможет доказать, что без него они бесполезны. А именно так и обстояло дело.

У Мигеля было всего два имплантата: один в руке, а второй в голове. Они были настроены индивидуально на него и на его ДНК. Если их вживить в другого человека, то они не станут работать. Штучный товар, стоящий огромных денег, но и с большими возможностями. Оба его имплантата были соединены в одну общую цепь. Тот, который находился в голове, отдавал приказы тому, что в руке. Нанороботы, реагируя на приказы, формировали любую вещь, которую мог представить Мигель и которая могла быть сформирована из них. Любое колюще-режущее оружие, щит, молоток, когти, цепь, ножницы и многое другое. Но нанороботов было не очень много. Бароссо не смог накопить достаточно денег на полный комплект, тогда у него появился бы третий имплантат во второй руке, и в каждой из них нанороботов стало бы больше. У этого изобретения была только одна проблема – цена. Очень дорого и доступно только людям с положением выше среднего.

Мигель продолжил наблюдать за жителями квартала и тут заметил одного человека, который сильно выделялся в общей толпе. Перед ним расступались и пропускали, а многие кивали ему головой и улыбались. Видимо, этот человек приносил им хоть что-то хорошее. Это был высокий, с широкими плечами, седой мужчина. Но худоба не обошла и его, руки и ноги были тонкими. Мышц почти не было, но были тугие жилы, и сила в нем чувствовалась. Он был чисто одет, вымыт и аккуратно пострижен. Его седая борода выглядела верхом парикмахерского мастерства в этом квартале. В руке он нес большой и явно тяжелый чемодан. На его шее болтались старомодные очки, держащиеся на тонкой цепочке. Он улыбался встречным людям, хотя это и была дежурная улыбка. Человек явно устал, но энергичности не потерял. Он быстро шел сквозь толпу, иногда говоря, что-то проходящим мимо, и те ему отвечали. Мигель сосредоточился на его лице. Умные темные глаза, чуть хищный прямой нос, высокий лоб и привыкшие хмуриться брови. Незнакомец занимался интеллектуальным трудом. Это было написано у него на лице. Видимых имплантатов он не имел.

Резкий крик ругани отвлек Бароссо от наблюдения. Совсем недалеко от него двое бедняков что-то не поделили и теперь поливали друг друга грязью. Один из них, коренастый, с налитыми кровью глазами и какой-то острой железкой в руке орал, разбрызгивая слюни на другого. Второй, чуть повыше и мощнее, сначала слушал ругань в свой адрес, а потом и сам перешел к оскорблениям. Буквально за несколько секунд оскорбления перешли в неразборчивый крик обоих, потом в плевок более высокого, а потом и в драку.

Никто не вмешивался в происходящее. Все равнодушно наблюдали, чем закончится драка. Только Мигель бросился к дерущимся, повинуясь своим годами отточенным инстинктам. Любое преступление, а драка – это именно преступление, должно быть остановлено, а виновные наказаны. Краем глаза Бароссо заметил, как человек, которого он разглядывал до драки, тоже бросился к дерущимся.