Антон Шагойко - Сквозь синий свет

– У вас же государственная редакция? Вас начальство в такие командировки отправляет за счёт налогоплательщиков?

Аура очарования начинает спадать. Ясно понимаю – смеётся она с меня. Нужно парировать. Только ничего не лезет в голову.

Вяло выстреливаю: – Это один из тех случаев, когда хобби превращается в работу. – что за бред я несу? Она смеётся в голос. Не понимаю это хорошо или плохо.

Она говорит: – А ты забавный, Адам Кренц, разоблачитель. Она подсаживается рядом. Я кричу: – Гарсон, ещё кофе с коньяком.

Проходящий мимо бородатый парнишка-официант в белом фартуке кивает.

– Забавное имя, Гарсон. Он твой знакомый?

– Ты не смотрела «криминальное чтиво»?

– А это тот старый фильм. Нет, не смотрела. – она отпивает принесенный кофе и немного морщится.

– Ух, а в этом кофе многовато коньяка.

– Коньяка не бывает многовато. Увы, но в магазинах не продают хороший, импортный алкоголь, а местного производства пить невозможно.

– Ну, тогда давай – она подняла чашку – приятно познакомится, Адам Кренц.

– Взаимнооо… – я тяну последний слог, чтобы она подсказала, так просящееся в это предложение, её имя. Но она говорит, что её имя не так важно.

– Важно лишь наше знакомство, Адам. – она ударяет своей кружкой мою и выпивает. – Так что там за хобби, за которое тебе платят?

Спустя пару часов мы оказались у меня дома.

Скромная, без модных изысков, квартира. Минимум мебели, кровать, стол с компьютером, шкаф с книгами. На кухне тоже все по прожиточному минимуму.

Она проводит пальцами по корешкам книг покоящихся на полках шкафа. – Ого, это что, книги? Зачем они тебе. – Она пробегает глазами по всему книжному шкафу, по тысяче книг. – Все интересное уже давно отсняли, или нарисовали. Ты кстати любишь аниме? Мне одно очень нравится про беженца еврея во времена одной старой войны. Знаешь, в той, в которой немцы. Он нелегально работал врачом. Там про любовь.

Она медленно подходит ко мне и начинает целовать. Она, наверно влюблена. Наверняка думает обо мне. О поцелуе. Я думаю о «…в одной старой войне… это что, книги?». Спроси у нее: как звали Ремарка, либо она не знает, либо неуверенно ответит «Мария».

Не торопясь раздеваю её. Она очень красива. Толкает меня на кровать и садится сверху.

Она сидит на мне в одном белье. Красивое белье, красное, кружевное.

– Погоди, – она потянулась в сторону сумочки. От приближения знакомой ладони белая глянцевая сумка открылась. Элайза вынула оттуда розовую коробочку с надписью «женское наслаждение» и спросила у меня: – Ты не против, если я… – она игриво подмигнула.

Вообще странно, что она носит её с собой.

Я убрал коробку и сказал, что справлюсь сам. Сказал, что она будет удивлена. Она и вправду удивилась, когда я закончил спустя пару минут.

Она сказала: – Не расстраивайся, с кем не бывает.

Она снова потянулась за розовой коробочкой. Я снова её убрал. – Дай мне еще шанс.

Она дала мне еще шанс, а вот мой организм, шанса мне не дал. Ничего, еще есть способы. Спустя полчаса моих попыток, я пожалел, что мы не воспользовались розовой коробочкой.

Наши встречи продолжались. Будни – переписка и звонки. Выходные – утренний кофе и вечерний секс.

К хорошему быстро привыкаешь.

И хоть у меня не было серьёзных планов на неё. Вот она сидит в халате у меня в квартире, мы смотрим криминальное чтиво и едим пиццу. Все не так уж и плохо.

Остаётся последний кусок, и если, раньше включив джентльмена, уступил бы его даме, то спустя месяц совместной жизни ей придётся за него побороться.

Мы стали игриво бороться за последний кусок пиццы. Я лежал на спине. Она лежала на мне. В её руке моя рука, в моей руке – пицца. Я пытаюсь дотянуться куском до рта. Элайза пытается мне помешать. Сил у неё не хватает, зато хватает она за яйца. Уверенно. Бескомпромиссно. Но не сильно. Хватает так, что теперь ты понимаешь – кто тут будет доедать последний кусок. Понимаешь, кто здесь главный.

Я сдаюсь. Она улыбается. Её хватка слабеет. Твердеет что-то другое. Теперь улыбаюсь и я.

Ей больше не нужен этот кусок. В свой рот она тащит мой язык. Мы целуемся, обнимаемся, и дальше всё идет по плану.

Последний кусок одиноко валяется на полу.

Закончив дело. Я поднимаюсь с дивана. Ногой задеваю брошенную пиццу. Поднимаю её. Нюхаю. Вроде нормально. Мысленно ловлю взгляд Элайзы. В моем воображении она удивлена и слегка напугана. Оборачиваюсь, узнать реакцию, но пугаюсь сам.

Она лежит на спине, закинув ноги на стену. На дедушкин ковер. Ноги согнуты в коленях. Вид у нее был сосредоточенный. Она будто очень старалась не облажаться.