Людмила Ланская - Хроники анклавов

Рэн. Рэн! Звала она неизменно во сне бесплотным голосом, смотря на пустынное пространство вокруг как бы со стороны. Призрак Рэна ссутулившейся фигурой в мешковатой одежде брел впереди неё. Кэт много раз пыталась его догнать, но всякий раз силуэт таял, как кубики сахара в горячем чае. Мгновение и всё подергивалось рябью, словно в амальгаму пруда некто бросил от злости гальку и по ней расползались мутные круги. Если всмотреться вглубь, то могло показаться, что оттуда на тебя смотрит твой доппельгангер. Про них ей тоже рассказывал когда-то давно Рэн. Доппельгангер выныривал, хватал тебя за горло и мечтал занять твое место в реальности.

Кэт бежала. Сердце её бешено стучалось в груди. Пар вырывался изо рта. А затем из ниоткуда звучал равнодушный отклик, отдающийся эхом.

Опоздала. Опоздала. Опоздала!

Кэт просыпалась в мерзком липком поту с дрожащим перекошенным ртом и руками, стиснувшими до побеления в костяшках пальцев тонкое одеяло. Она оглядывалась, находя на соседнем темперлоновом матрасе Алиру, спящую мирным сном. От пластикового квадратного окошка дуло. На внешней обшивке стен их муниципального гнезда образовался ракушечный нарост. Иногда в раковинах уныло завывал соленый ветер, а в трубах кончалась подача воды. В расщелинах произрастали на подушках мха необыкновенные ярко-оранжевые цветы, немного похожие на гибискус. С восходом солнца они раскрывались и источали тончайший сладкий аромат патоки. Здесь не было коммуникационной Сети, гаджеты довольно примитивны, еда имела привкус йода, росли настоящие травы: мята, лемонграсс, салат-латук, укроп, розмарин, базилик и петрушка. Картофель и помидоры таяли во рту, а солнце грело макушку.

Кэт Вачовски взглянула долгим мутным взором на Алиру Денмарк. Пшеничные кудри длинными жгутами обвивали её бледную шею. Дыхание ровно вырывалось из приоткрытого рта, а ресницы отбрасывали легкие тени на розовые щеки. Картина прямиком из симуляции для отпетых романтиков. Кэт не завидовала спокойному течению жизни приспособившейся на острове подруги. У той тоже хватало проблем и мелких забот. Например, назойливый поклонник по имени Дак Ройс, или вреднючая сменщица, распускающая гнусные сплетни о ком только ни лень.

Она делала дыхательную гимнастику, комплекс упражнений для растяжки мышц, шла в узкую душевую кабину, пускала прохладный режим очищенной от соли и шлаков морской воды, затем переключала на режим фена; натирала всё тело защитным гелем с запахом водорослей и огурца, который входил в комплект к форме подводников; чистила зубы, подводила глаза и красила вишневой помадой губы. Простая утренняя рутина приводила мысли в порядок, очищала от спама и заставляла двигаться дальше.

За полгода на Федеральной Окраине Кэт отпустила волосы до плеч, темные и гладкие, сделалась немного женственней, грациозней, несмотря на униформу подводников, в выходные старалась наряжаться. В пабе она пила лишь дайкири, пару раз переспала с парнем из четвертой – элитной команды. Он два месяца заглядывался на неё – новенькая, загадочная, острая на язык, гибкая девушка из анклава Санрайс. Местные видимо ему приелись… Он ей даже понравился, на краткий миг. Нежный и ласковый мальчик, с виду и не скажешь. Она была направляющим, он тем, кто подстраивался под её ритм, восхищался и чуть ли не мурлыкал.

Но Кэт быстро опомнилась, увидев удаляющуюся фигуру Себастьяна Грэма средь вееров папоротников. Светлая голова, светлые мысли, кремовая рубашка на фоне кромешной мглы, подкрадывающейся с тыла. Се-ба-сть-ян. Даже имя светлое, святое. Она не достойна такой чести. Она предательница, изгнанница, отверженная, одиночка с волчьей хваткой и кошачьими повадками. Зверь похлеще Вэйда Найта… Глупые федеральщики. Кэт сардонически улыбнулась себе.

Кто-то подошел и беспринципно обнял её за талию со спины. Сладкий мальчик из элитной четвертой команды подводников. Сладкий, как сахар на дне бокала с коктейлем в её дрожащей от расшалившихся нервов руке. Никто её так не обнимал, никто и никогда. От этого стало вдвойне больно, невыносимо… приятно и гадко одновременно. Необъяснимый круговорот быстро сменяющихся чувств и ощущений.

Дайкири вдруг почудился кислотой, ноги стали ватными в неудобных лодочках, холод пронзил тысячами мельчайших осколков всё её существо. Внутренняя тьма жаждала крови.

Ночью ей впервые приснился Рэн. Карусель завертелась.

– Эй, ты обещала быть сегодня вечером в пабе, – напомнила ей за утренней чашкой кофе собранная на работу Алира.