Андрей Шилоносов - Белая радуга

Шелестел мелкий бумажный мусор. Деревья пропали, фонарей стало больше. Картонные дома уступили место железным и бетонным. Яма рабочего метро медленно приближалась. Не было людей. Не было машин. Но на верхних этажах еще кто-то жил – светились окна.

Тревожные сигналы поступили, когда Эн наполовину спустился под землю. Агент остановился на середине лестницы, попытавшись найти хотя бы одну рабочую видеокамеру поблизости. В зону восприятия попали мобильные электронные устройства в руках убийц из "Заточенной косы". Эн чувствовал их ликование, запах крови. Агент осторожно двинулся вдоль стены, отслеживая передвижение убийц, попутно отмечая расположение вентиляционных отверстий.

Ноги в черных сапогах медленно ступали по пустым скомканным пакетам, по предательски хрустящему сухому корму, по окуркам, рядом с мятыми металлическими банками. Эн сканировал окружающий туман, примечал быстро пробегающих крыс и дремлющих в картонных коробках котов. Каждый шаг приближал к станции, к неспешно крадущимся "жнецам". Когда по уровню выше пронесся поезд, Эн определил, что убийц пятеро, в их руках сложенные косы, а лица по-прежнему скрывает темнота капюшонов.

Свет старых настенных ламп испуганно мелькал, метался, словно не зная, кого бояться больше: убийц или агента. Эн осторожно изучил "жнецов", приметил кодовый замок секретной дверцы, через которую убийцы уходили в подземный тоннель. Пять призраков в балахонах смерти смотрели на Эна темными провалами вместо лиц. Они пробыли в минуте молчания, но не обнажили косы и не сдвинулись к фигуре агента ни на шаг. Сквозь секретную дверцу все пятеро покинули станцию, оставив свидетеля нетронутым.

Время еще есть.

Шевельнулась газетная куча в углу. Из-под мусора показался бродяга в драной куртке и в вязаной шапочке.

– Божья мама, – захрипел он, обращаясь к Эну. – Парень, ты можешь стать причиной моей смерти, если придешь в мое время.

Эн почувствовал под шапкой бродяги цифровую камеру, а в карманах куртки – электронные брелки, телефоны и ключи.

Бомж, выбравшись на поверхность целиком, уселся на свою газетную кучу, погрузившись в ворох бумаг по пояс, и неуклюже натянул шапочку пониже, на глаза, что получилось далеко не с первой попытки – искусственные металлические пальцы не слушались.

– Здесь был кто-то, что ли? – задался вопросом он. – Вон как пакеты разворошили.

– Чужаки часто здесь бывают? – спросил Эн.

– Чужаки? – бомж будто удивился, что агент владеет даром речи. – Не очень. Но случается. Я-то свою станцию знаю наизусть. Поезда все еще ходят. Но никто не сходит. Никто. И никто не садится… Тебе-то в какую сторону?

– К радиостанции, в центр, – не зная зачем сообщил Эн.

– А, ну тогда жди, сейчас прибудут твои вагоны, – бомж добродушно рассмеялся. – Мир не лишен иронии, верно? Система так ценит время, но вынуждена ждать поезд наравне со всеми. Ведь ты из Системы?

– У меня есть время для поездки. Оно включает ожидание поезда, – ответил Эн.

Бомж рассмеялся веселее, развалившись в куче, словно в мягком кресле, и задергав непропорционально короткими руками и ногами. Короткими? Эн "рассмотрел" бомжа повторно, определил, что на 53% руки и ноги бродяги состоят из металла и дерева.

– Сочувствую вашей потери, – кивнул Эн.

Бродяга вдруг, будто заподозрив неладное, стал угрюмым, натянул шапку еще ниже, скрыв всю верхнюю половину лица, буркнул грязное ругательство.

– Урод, – зло прибавил он, уползая обратно под газеты.

Эн пробыл в задумчивости семь минут. Затем подошел нужный поезд.

Внутри, как и на станции, оказалось почти пусто. Один человек на весь вагон. Скромно притулившись у окна, он был пойман восприятием не сразу, и Эн, погруженный в собственные мысли, не счел попутчика за объект заслуживающий отдельного внимания: человек не представлял угрозы, он лишь занимал пространство.

– Ух ты, – заговорил попутчик, когда двери закрылись и автоматический поезд тронулся, устремившись к следующей станции. – Агент Системы в "общественном транспорте"! Жизнь прожита не зря.

Эн проигнорировал данное наблюдение.

Последовавшие десять минут поездки пассажир не проронил ни звука.

Эн, несколько взволнованно внутренне, но с непроницаемым спокойствием внешне, размышлял над своими потерями времени. Мысленно он возвращался к разговору с бездомной женщиной. Через точки связи в метро агент в третий раз отправил Седому просьбу разрешить переговоры с внесистемным населением, ради имиджа и распространения Системы, но вновь не получил ответа.