Анатолий Зиновченков - Жатва-2. Напролом

Страх охватил его сознание и началась паника. Вот только кричать или биться в истерике он не мог, и его сущность сковал ужас… ужас осознания своей абсолютной беспомощности.

Так продолжалось некоторое время. Сколько? Мужчина не знал. Ведь таймера времени не было. Голоса все так же иногда звучали, но он не различал их смысла, да и не хотел различать. Всю его оставшуюся виртуальную часть поглотила апатия. Он желал смерти, но не мог даже умереть. Не мог ничего. Тогда он углубился в воспоминания. Как он вообще здесь оказался? Что с ним произошло? Почему он стал каким —то аморфным бесплотным духом, заключенным в неясную оболочку? Кто он? Или что он?

Даже имени своего вспомнить сперва не получалось. Как долго сознание витало в такой прострации? Может секунды, а, возможно, годы. Время перестало играть для него роль. Голоса так же то появлялись, то исчезали. Ему стало интересно, о чем они говорят, и бесплотный дух решил вслушаться в смысл произносимых слов. Поначалу разобрать смысл не удавалось, но вскоре он уже понимал отдельные буквы, а потом и фразы.

– Нет, определенно это прогресс, – говорил один из голосов, немного хрипловатый и скрипучий, – не стоит спешить с выводами, проведем еще тесты.

– Как скажете, профессор, – отвечал ему другой, более молодой голос, – но лично мне кажется, что они безнадежны.

– Безнадежны здесь лишь вы, – перешел на грубость первый, – после того случая стоило вообще отправить вас куда подальше…

– Теперь до конца дней будете напоминать мне об этой маленькой оплошности? – взвизгнул второй.

– Эта, как вы смели выразиться маленькая, – он тщательно выговаривал слова, – оплошность, едва не стоила вашей такой же маленькой и никчемной жизни. И если бы я не подоспел вовремя, то даже этого разговора сейчас не было.

– Простите, профессор, – виновато протянул второй голос, – я действительно был не прав и могу заверить, такого больше не повториться.

– Эх… да ладно, – смягчился первый, – с кем не бывает… я и сам не безгрешен. Вот помню, был один забавный случай на заре моей молодости… эх… смешной… я тогда…

– Вы ответите за все, – прошептал знакомый тембр, – расплата придет…

Голоса растворились и исчезли. Наступила тишина и покой. Интерес к ним пропал. Так дух отдыхал, сам не ведая от чего, пока не становилось скучно, и он снова подслушивал беседы профессора и его, как выяснилось, юного ассистента.

Время текло неспешно, хотя это так же было духу неведомо. Иногда вокруг него стали пробегать какие-то искры и разряды энергии. Они словно шли из него самого и рассеивались во тьме будто дорожки молний. С каждой новой вспышкой что-то менялось и в нем самом, возникали образы и видения. В непроглядной черноте стали проступать очертания его тела. Но в виде энергетической структуры, в виде электрических разрядов, бьющих все чаще и сильнее, превращающихся в непрерывный поток и создающих разветвленную сеть.

– … нейросеть, – неожиданно услышал он хрипотцу профессора, – это главное, что мы должны изучить…

Новое слово внезапно объяснило, что видит дух перед собой. Это нервные импульсы моего тела. Все- таки я существую и не являюсь абстрактным и бесплотным. У меня есть оболочка. Есть руки и есть ноги, туловище. Я… человек! Словно по щелчку открылись потоки воспоминаний, захлестнувших его. Он вспомнил себя, этот мир, как здесь оказался и то, что пора проснуться, открыть глаза, встать. Понемногу пришло ощущение своего тела, но управлять им он по-прежнему не мог. Внимательно рассматривая бегущие сплошным потоком импульсы, он сформировал свое видение данного ему тела и увидел, что с другой стороны в эти волны светло-желтой нервной энергии маленькими капельками просачивается другая, фиолетово-синяя, словно затормаживая ее.

– …профессор, – услышал он голос ассистента, – данные по объекту номер два.

– Что с ними?

– Они меняются, такое ощущение, что…

– Он борется, – закончил за него второй голос, – это очень занятно. Димитрий! Слышите меня?

Дух вздрогнул от неожиданности, и веки слегка шевельнулись. Яркий свет просочился сквозь тонкую кожу, ослепляя настолько сильно, что ему пришлось зажмуриться.

– Смотри, Саймон! – воскликнул профессор. – Он слышит нас, первичные рефлексы на раздражитель! А вы говорите все бесполезно, ха-ха! Нет, все далеко не бесполезно.

– Признаюсь, проф, вы как всегда правы, – согласился ассистент, – может уменьшить дозу транквилизаторов?

– Пока не нужно, хочу посмотреть, насколько он сможет противоборствовать их действию.