Виксар - Мечта обретённая

— В данном случае она не противоречит социальной. Хотя, конечно же, ты можешь искать в ней нестыковки, это должно приблизить нас к истине.

— Пока всё в порядке. Продолжай.

— Позитивное отклонение имеет непосредственную связь с мечтами. Но, судя по полученному здесь опыту, твоему в том числе, содержание мечты каждого конкретного человека роли не играет. Значит, дело в особенной организации сознания, как-то влияющей на оформление мечтаний.

— И про организацию сознания я от тебя слышал, — заметил я. — Совсем недавно. Извини, что перебиваю, можешь считать это комментарием, не дотягивающим до критики.

— И у меня есть на это ответ, — кивнул Монах, — я оперирую наиболее привычными мне категориями как наиболее разработанными и удобными.

Я поднял руки:

— Всё, молчу.

— Всё нормально, — он даже это умудрился перенять у Виграфа. — Так вот, если разница в том, как мечты создаются и действуют на нас изнутри, то она непосредственно связана с различиями людей по типам мышления. Наверное, ты и раньше замечал это, но не обращал внимание: кто-то генерирует одну идею за другой, ни на одной подолгу не останавливаясь, кто-то формулирует медленнее, но отбрасывает так же быстро. Есть люди, которые выбирают себе цель сразу на всю жизнь — и всю жизнь за ней идут, не отвлекаясь ни на что другое. Есть множество промежуточных вариантов.

Монах замолчал, вроде бы отвлёкшись, и я рискнул уточнить:

— Значит, чем сильнее держишься за мечту, тем выше шанс попадания?

— Держаться можно по-разному, — задумчиво покачал головой напарник. — Будешь смеяться, но я сейчас встроил в мысли услышанное от Виграфа. Дело вот в чём. Если человек страстно желает приобрести что-то — машину, квартиру, спутника жизни, — и вкладывает в достижение все свои силы, можно ли его назвать мечтателем?

Я попытался припомнить среди своих бывших знакомых людей похожего склада — и невольно поморщился, наткнувшись на самый очевидный пример. Именно такими являлись мои родители, положившие жизнь на алтарь материального благополучия.

— Ни в коем случае. Я так думаю.

— Я не столь категоричен, но тоже полагаю, что нет, — мягко кивнул Монах. — Это целеустремлённые люди, но их мечта строго ограничена. Она может менять размеры в ту или иную сторону, но автомобиль не превратится в картинную галерею. А можно ли назвать мечтателем человека, который, что называется, витает в облаках и забывает про окружающий мир, замещая его вымышленным?

— Тут сложнее, — осторожно ответил я.

— Тоже согласен. Но где проходит грань? Есть ли разница между мирами, скопированным с реального, собранным из кусков и абсолютно чужим? В качестве примера последнего могу привести книгу, фильм или любое другое произведение. Думаю, есть. — Монах снова улыбнулся, с другим оттенком: — Как ты мог заметить, я полностью перешёл на «наверное» и «возможно». Формальная логика здесь не даёт ответов на возникающие вопросы. Я полагаю, разница есть, а заключается она в количестве душевных сил, вкладываемых в мир. Но это не эмоции, как можно подумать, — чуть раньше я говорил об организации сознания. Что требует лучшей организации? Восприятие чужого творения — самые лучшие произведения основываются на том, что дают пищу для ума и толчок в нужном направлении, а не просто рассказывают забавную историю. Кусочный мир это хаос из впечатлений, который, если ты возьмёшься наводить в нём порядок, приобретёт уникальные черты, присущие лично твоему взгляду на действительность. В конце концов, мы приходим к тому, что свой собственный мир требует во много раз больше сил, чем любой другой. Нельзя построить идеал без подготовки и знаний. Нельзя построить идеал, если в голове нет разграничения хорошего и плохого — каким бы оно ни было. Наконец, нельзя построить идеал, если ты не осознаёшь себя как личность, не важно, что её составляет.

На журчащий голос Монаха наложился шорох неизвестно когда успевшего пойти дождя. До нас изредка долетали отдельные капли, но от всей непогоды ощущалась только приятная водяная взвесь в воздухе. Я украдкой взглянул Одиночке в лицо: в глазах его горело что-то светлое и тёплое.

Помолчав, он добавил:

— Касательно последнего компонента у меня нет абсолютно никаких доказательств, хотя это очень странно звучит на фоне того, что я сейчас скажу. Помимо того, чтобы иметь собственный мир, в него нужно верить. Не просто надеяться, что он где-то существует, а верить. Это тоже особый элемент организации, только, скорее, не сознания, а самого знания. Вера — это умение принять за истину то, чему не можешь подобрать обоснований. Более того, то, что невозможно доказать в принципе, хоть бы и на том уровне, на котором ты находишься. От убеждённости она отличается… наверное, ты снова будешь смеяться — неотвратимостью.