Ксения Котова - Пусть эта музыка стихнет

Закат уже отгорел, когда доктор Сачи уходила из Верхнего сада в свою каюту. У ворот её задержал начальник службы безопасности.

– Доктор Сачи, кто-то сообщил, где скрывалась одна из ячеек оппозиции. Я направил туда отряд.

– Хорошо. Сомневаюсь, что они кого-то поймают, однако, я думаю, теперь экзамен ученицы Кары пройдёт без эксцессов.

– Вы уверены?

– Да, – в её голосе промелькнула усталость. – Благодарю за оперативность, командир.

Экзамен действительно прошёл спокойно. Ученица Кара справилась отлично. Доктор Сачи с гордостью нарекла её «лиценциатом Карой» и надела ей на шею отличительный знак. Мелик стоял среди зрителей и смотрел на девушку со странным восторгом и даже с каплей нежности.

Доктор Сачи мысленно торжествовала. В конце концов, её семья не зря правила ковчегом Скуа три века.

Гейл погрузился глубже и почувствовал, что связи уплотнились. Он видел, как они переплетались, – гибкие, узловатые, тугие, будто корни древних деревьев. Каналы пульсировали, мерцали фиолетовыми, синими и зелёными красками. Наполнявшая потоки энергия ощущалась даже на расстоянии.

Иностранец исчез, словно никогда и не входил в город. Гейл Луцен сталкивался с подобным впервые, но идти ниже было опасно.

Часовой запрокинул голову, высматривая просвет между связями. Перед возвращениями Гейл всегда казался себе ныряльщиком, влюблённо созерцающим муаровую глубину и позабывшим о времени, хотя кислород в баллонах почти закончился.

Часовой сосредоточился, приготовился устремиться сознанием к поверхности и не заметил, что больше не один.

Кто-то толкнул его в спину. Гейл потерял равновесие и качнулся вперёд. Он инстинктивно выставил перед собой руки и тут же с ужасом осознал, что пальцы разорвали тончайшую оболочку оказавшейся рядом связи. Брызги разлетелись во все стороны. Часть из них влилась в другие каналы; оставшиеся, утратив инерцию, повисли в пространстве блестящими сферами.

Из дыры ударил мощный поток и накрыл Гейла с головой.

По телу часового пробежала дрожь, зрачки расширились, во рту пересохло. Его скрутила судорога, и он упал в канал.

Заключённые там воспоминания, звуки и запахи погребли жертву под миллионами незнакомых ощущений. Часовой из последних сил рванулся назад, но связь спеленала его перламутровыми нитями, обездвижив. Хранившаяся в ней память хлынула в сознание Гейла.

Все мысли и чувства молодого человека подчинились потоку.

Гейл расслабился, закрыл глаза, и свет Когнии поглотила темнота.

Гейл Луцен всегда стремился постичь Когнию – только так он мог компенсировать врождённый эмпатический дефект. В восемнадцать лет будущий часовой почти потерял на это надежду: его ровесники давно работали с кодами поверхностных связей, а ему не удавалось рассмотреть даже самые очевидные каналы. Отчаявшись, Гейл уже смирился, что не сможет стать «таким, как отец», но судьба решила по-своему и открыла ему глаза.

Форси Луцен, отчим Гейла, не желал, чтобы сын пошёл по его стопам, – не хотел создавать на пустом месте династию часовых и мечтал для мальчика о спокойном будущем. Однако Гейл, обретя связь с Когнией, сразу подал документы в академию при Артели.

Он успешно сдал все вступительные тесты, оказался в числе десяти отобранных курсантов и спустя два года с отличием закончил обучение.

Последние восемь лет Гейл служил часовым, как и его приёмный отец.

Часовые в Малке следили за соблюдением канона – свода законов-арок, регламентировавших существование города. Работа считалась престижной и доходной, но опасной для здоровья и рассудка.

Не из-за преступников – из-за Когнии.

Каждый часовой ежедневно подключался к нескольким сотням связей и пропускал через свой разум невероятное количество информации. Нестойкие срывались и отказывались от оперативной службы; самые невезучие же из них сходили с ума.