Юлия Буланова - Проект «anima». Деймон [И]

Но хоть какой-то прок от этой статьи все же был. Там было сказано, что детям полезно общение с животными. И Эмме был подарен маленький черный котенок. Она звала его Риэль. На самом деле в родословной пушистого аристократа было сказано, что он Габриэль Антуан Родерик фон Визенберг XVI. Слишком пафосно для крохи, способной уместиться на ладошке семилетнего ребенка. Поэтому котенок тотчас же был переименован сначала в Габриэля, а потом и вовсе в Риэля.

Это был очень дорогой подарок. И девушке всегда было интересно, почему ее отец сделал его. Ведь малыш стоил дороже бриллиантового браслета Евы. И хотя Станислав Росс не был скупердяем, такой щедрости по отношению к дочери, от него никто не ожидал. Ведь Риэль не украшение, которое хранилось бы в надежном сейфе, а живое существо. И забота о нем целиком ложилась на маленькую девочку. Эмма посчитала это актом доверия со стороны отца, и за этого котенка готова была простить ему все. Все, за исключением Марка. Но такое и не прощается. Никогда.

Девушка иногда задумывалась, решилась бы она бросить самое близкое ей существо и уехать? Смогла бы оставить Риэля одного в родительском доме? А потом чувствовала себя предательницей. Потому что не смогла бы. Это она понимала вполне отчетливо. То, что ее лучшего друга не стало, развязало ей руки. Ветеринары разводили руками. Еще не слишком старое, и вполне здоровое животное однажды утром не проснулось. Его сердце просто перестало биться. И Эмме иногда казалось, что ее питомец так в последний раз позаботился о своей хозяйке, позволяя ей сбежать. Девушка ненавидела себя за это, но ничего не могла с собой поделать. Она была благодарна ему за этот его последний подарок. Потому что оставаться там она не могла. И пусть это звучит громко и пафосно, но пребывание там ее бы убило. И Габриэль умер за нее. Прошло уже довольно много времени, но Эмма все еще продолжала по нему тосковать. И сейчас ей так не хватало кого-нибудь, кто любил бы ее, и кого могла бы любить она сама.

Девушка тяжело вздохнула. Она не любила вспоминать Риэля. Это до сих пор было слишком больно. Она сделала еще пару крошечных шагов вперед, и хотела было уже сесть на старый диван. Потом оставалось протянуть руку к журнальному столику, и сказать два, привычных с самого детства, слова: «Здравствуй, мама». Так было всегда.

И все было, как всегда. Ее квартира ни капельки не изменилась. Мягко падал свет, окрашивая крошечную гостиную в золотисто-коричневые тона. Почти неслышно шелестел вентилятор обогревателя. Белые жалюзи привычно скрывали непрезентабельный вид из окна. Персиковые обои казались немного темней, чем днем. На полу лежал старый выцветший ковер. Ровесник ковра — диван прикрыт истрепавшимся пестрым пледом, прячущим убогий вид его обивки. На колченогом журнальном столике солнечно улыбалась с экрана электронной фоторамки изображение Изабеллы Росс. Все лежало на своих местах.

Но сегодня в ее квартире был еще и незнакомый парень. Он стоял в центре крошечной комнатки, от чего та казалась еще меньше. Эмма понимала, что никакой он не парень, а просто компьютер в органической оболочке. Что это не человек. Но он так походил на молодого красивого мужчину, что любой бы запутался. И девушка хотела бы воспринимать его, как искусно сделанную игрушку, которой нужно пользоваться и нельзя по-настоящему любить. Так было бы лучше для нее. Так было бы правильно, разумно.

«Вещь. Это всего лишь вещь», — попыталась сделать себе внушение Эмма. Но мозг категорически отказывался воспринимать черноглазого гостя стоящего в крошечной гостиной, как неодушевленный предмет.

Эмма сняла курточку и бросила ее на кресло, а затем тяжело упала на диван. Сил дойти до шкафа и переодеться, просто не было. Голова ее шла кругом. Хотелось зажмуриться. И хотя бы на секунду поверить, что когда она их откроет, то окажется, что этот чертов андроид ей просто приснился. Но чертов андроид не спешил исчезать, а невозмутимо стоял в дверях.

— Проходи. Садись, — Девушка указала на место рядом с собой.

Он несколькими шагами преодолел комнату. На секунду застыл, словно бы вспоминая что-то. А затем медленно и по-кошачьи грациозно опустился на край старого дивана.

В том, как он сидел, было нечто странное. Неестественно прямая спина, слишком высоко поднятый подбородок, взгляд направлен в пространство. Эмма положила ему на плечо ладонь. Это было невероятно, но она почувствовала, как его мышцы конвульсивно сжались. Чтобы проверить, не показалось ли ей, Эмма кончиками пальцев коснулась его шеи. То же самое. Только теперь она почувствовала еще и учащенный пульс.