Наталья Буренчева - Человек, увидевший мечту

Она позвонила, сказала, что задержится — поэтому он выбрал скамейку на пересадочном узле, прямо у обочины дороги. Эргономичный пластик сидения прогнулся под ним, заботясь о комфорте гостя. Интерактивные очки тут же пустили поток информации об окрестностях, а женский голос из динамика в дужке выдавал сопутствующие сведения. Информация мелькала перед глазами и звучала в ушах: фирменное меню кафе, графики работы магазинов, реклама серии исторических лекций…

Отмахнувшись от бесконечной череды логотипов, картинок, текстов и слоганов, он выбрал отложенные заранее инфоленты и стал смотреть. От инфоленты прошло едва ли десять минут, когда линзы очков вдруг пошли рябью, пару раз моргнули, женский голос сообщил о неисправности — и изображение полностью пропало.

Мужчина снял бесполезные очки — и ему показалось, что он ослеп.

Город будто вымер. Да, мимо проходили люди, много людей. Одетые в коричневое, болотное, сизое, бурое, они спешили куда-то, ловили такси, садились в машины, высаживались и снова торопились. Но это было не то, никто из них не нёс в себе информации, и матовые грани небоскрёбов тоже хранили неподвижное молчание — нигде ни слова, ни цифры, ни картинки. Лишь серый бетон да мутные стёкла, за которыми угадывался свет.

Время вдруг стало материальным. Человек чувствовал, как оно бессмысленно проходит мимо. Взгляд метался в поисках чего-нибудь, за что можно было уцепиться. Машина. Скамейка. Вышка интерактивной сети. Это всего лишь нагромождение форм, они не несли в себе сведений. Роботы-уборщики. Люди. Бесцветные, с лицами, спрятанными за затемнёнными линзами интерактивных очков, они были похожи, почти неразличимы.

Когда в ухе не звучал голос информатора, всё тонуло в шелесте разговоров, урчании двигателей и рёве заводских турбин. Звуки сливались в один, в них не было ни крупицы смысла, и они давили.

Давили на уши, хотелось обхватить голову руками и закричать.

Но он не кричал, стараясь усилием воли усмирить сердцебиение.

Зябко кутаясь в чёрное пальто, мужчина сидел и смотрел на ставший незнакомым город. Смотрел серыми непроницаемыми глазами потерянного человека.

Он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Искать. Искать информацию. Её можно взять вокруг — нужно просто узнать как. Открой глаза — и смотри. Открой уши — и слушай. Информация повсюду. Нужно смотреть вокруг.

Вот однотонная пелена, затянувшая всё от горизонта до горизонта. Это часть защитного купола, который укрывал их от солнечной радиации. В старину вместо купола было небо, а сейчас это небо — искусственное. Оно ровно сияло — чтобы везде было достаточно света. В древности этим занималось солнце.

Что такое солнце? Это светило.

Нет, неправильно. А что же? Не знаю.

Как хотелось, чтобы эти бессмысленные звуки прекратились! А если они исчезнут, это будет… это будет тишина.

Что такое тишина? Это отсутствие звуков.

Нет, неправильно. А что же? Не знаю.

Вокруг мчались машины — серые, землистые, пыльно-белые. Их колёса иногда взвизгивали, оставляя на дороге рисунок протекторов, и топтали побеги каких-то растений. Те робко тянулись сквозь трещины в дорожном покрытии, но их место — в гидропонных садах и лабораториях.

Что такое лес? Это масса свободно развивающихся растений.

Нет, неправильно. А что же? Не знаю.

Маслянисто пахло бензином, горчило выхлопными газами — и в нём едва пробивался намёк на дождь. Как можно не замечать эту какофонию запахов?

Человек на скамейке обхватил голову руками, согнулся пополам, упёршись лбом в колени.

Ветер прочесал город, вытряхнул из закоулков скопившийся за день мусор и набившийся песок. Бесформенный комок вылетел из подворотни, пронёсся между колёсами, прибился к ноге человека на скамейке и призывно зашелестел. Мужчина слегка повернул голову, пытаясь рассмотреть комок, но тот был ни на что не похож. Он шевельнулся, стряхивая холодное оцепенение, и поднял непонятный предмет.

Брови вздёрнулись, человек нерешительно ощупывал гладкий материал, покрытый плохо различимыми строками. Он принялся медленно, осторожно разворачивать и разглаживать лист.

Как давно он держал в руках что-то подобное? Лишь однажды в музее: от печатных книг и газет лет сто как отказались.

Что такое книги и газеты? Это хранилище информации.

Да, правильно! Информация!

Бумага лоснилась в рассеянном свете пробегавших мимо фар, руки дрожали от нетерпения. Надписи на наружной стороне стёрлись от времени, кляксами расплылись от дождей, размазались от жирных пальцев прошлых владельцев. Лист расправлялся неохотно, будто не желал делиться содержимым.