Виктор Побережных - «Попаданец в настоящем». Чрезвычайные обстоятельства

Дождавшись, пока мужики устроятся на соседнем диванчике, я обратился к Таггерту, к этому времени сумевшему взять себя в руки и пришедшему в себя.

— И так, о чём вы хотели со мной побеседовать, господин Таггерт?

Американец бросил быстрый взгляд на сидящих поодаль Белова и Щербаня, едва заметно вздрогнул, но мгновенно взяв себя в руки улыбнулся.

— Да-а, господин Стасов…Мы и предположить не могли, что наша встреча окажется такой…волнующей. Господин Стасов. Я понимаю, что встречаться с вами так, на бегу, не самый лучший способ налаживания отношений, но сами понимаете, пока у вас нет официального представительства, а правительство Соединённых Штатов уже сейчас заинтересовано в установлении добрых отношений с…правительством Советского Союза.

Мгновение помолчав, американец достал из внутреннего кармана пиджака небольшой конверт.

— Я понимаю, что вы не уполномочены решать подобные вопросы, как и я впрочем, — положив конверт на столик передо мной, Таггерт продолжил. — Здесь предложения посла Соединённых Штатов в России Уильяма Моргана, адресованные господину Мехлису…

Подтащив кресло поближе к окну, я поставил пепельницу прямо на подоконник, выложил рядом сигареты с зажигалкой и, мгновение посомневавшись, немного «раскулачил» бар номера. Конечно, этот «армянский коньяк» и в подмётки не годится тому, к которому я привык за последние годы, но водка не то, что мне сейчас нужно, а виски…лучше уж самогоночки хряпнуть! Выпив первую рюмку и прикурив сигарету, сразу налил вторую и машинально покачивая рюмку в руке задумчиво уставился на ночную Москву. Нда. Ну и денёк сегодня вышел, сплошные сюрпризы! И ладно бы хорошие! А так…Хорошо хоть с Димой всё нормально. Прислушавшись к доносящемуся из его комнаты храпу поневоле улыбнулся. Как он янки-то сегодня напугал, а?! Стоит признать, что и я неслабо так бздёхнул, но американца даже жалко было. Правда потом, в номере Льва Захаровича, жалеть пришлось уже самого Щербаня. Хорошо хоть недолго, Мехлис быстро разобрался и отошёл. Правда взгляд у него был…хитрый такой, словно уже придумал, против кого такое преображение нашего коллеги использовать можно. Тем более выяснилось, что Щербань может подобное состояние у себя и искусственно вызывать, получая информацию от нехороших людей. И руководство было в курсе таких способностей полковника, только вот Льву Захаровичу ничего не сказали. Видимо посчитали, что такие способности Щербаня в нашей миссии не пригодятся, а оно вон как вышло. Ну кто мог предположить, что янкес окажется точной копией одной мрази из предателей, которую Болеславовичь почти полтора года ловил?! И так и не взял! А крови на том было…Когда полковник глухим голосом, не поднимая взгляда рассказывал историю свои поисков той нелюди, мне стало не по себе. Вспомнилось участие в работе спецкомиссии на Украине, поиски Болта и погибшие ребята…Но того, что рассказывал Щербань, я и близко не видел к моему счастью! Сергей Кривцов, звали ту сволочь, на которую так похож американец. Когда этот Кривцов, по прозвищу «Монпасье» из-за пристрастия к леденцам, брался за допрос пленённых партизан или подпольщиков — раскалывались самые стойкие. Он к ним вообще никаких физических мер воздействия не применял. Совсем никаких! Плотно фиксировал в массивном кресле, чтобы они ничего не могли с собой поделать, а потом…на их глазах начинал пытать детей пойманых на улице…в присутствии матерей, так же связанных… По словам Щербаня, известно о тридцати таких допросах, а о скольких так и не узнали?

Передёрнувшись от пробившего озноба, я выпил слегка согревшийся коньяк и налил новую порцию, заодно прикурив новую сигарету от остатков старой. Перед глазами стояли освобождённые из концлагеря красноармейцы, огромные ямы заполненные теми, кто так и не дождался прихода наших. Фотографии и киноплёнка, на которую бесстрастно зафиксировано — в том числе и немцами! — то, что творили «истинные арийцы», протоколы и фотоматериалы по тем случаям, когда «отличались» наши бывшие сограждане, пошедшие на службу «новому порядку». То, что творили немцы было страшно не столько тем, что они делали, а как…безжалостная машина уничтожения, учитывающая всё: сколько нужно газа на отравление определённого количества людей, сколько получится удобрений после «переработки» трупов, что из изъятых вещей смогут использовать граждане рейха и его саттелиты, чья кожа наиболее подходяща для изготовления абажуров и перчаток и сколько человеческого жира вытопившегося при сжигании узников лагерей необходимо использовать для розжига костра следующей «партии»… Вот эта проработка всех деталей и делала всё творимое гитлеровцами таким ужасным. Настоящий конвейер смерти, фабрика уничтожения… А вот предатели…те иногда творили такое, что даже немцы иногда не выдерживали! Если прошедших горнило гражданской войны бывших «беляков», многие из которых потеряли и своих родных, причём иногда зверски замученных «красными», как то можно понять…Не оправдать, а именно понять их ненависть ко всему советскому! — то молодых, проживших большую часть жизни при советской власти, бывших комсомольцев и даже членов партии… я просто не мог понять! Пытался, думал об этом, но так и не понял, что ими двигало. Мне довелось читать протоколы допросов некоторых из них, и там я не нашёл ответа: был нормальный человек и раз — уже палач и предатель.