Максим Черепанов - Мю Цефея. Только для взрослых

— Я отказал ей, не бойся. Она уже нашла другого. Пойдем домой.

— Стой. — Я без сил опустилась на песок, продолжая сжимать Жабра изо всех сил. Ему пришлось сесть вместе со мной.

— Тебе плохо? Ты что, уже оплодотворена? — забеспокоился он. — Где Планктон? То есть то, что от него осталось.

— Да не нужен мне твой Планктон, — зарыдала я во весь голос, вновь обретя возможность говорить, — это Крабча меня подговорила пофлиртовать с ним!

— Как Крабча могла уговорить тебя пойти на такое? Это же не для тебя? — Дразнящая щелка между зубами снова притягивала мой взгляд, на этот раз Жабрик улыбался немного иронично.

— Планктон и Крабча сговорились, чтобы сделать тебя счастливым. — Я начала успокаиваться, отпустила Жабра и посмотрела на море, чтобы не отвлекаться. — Скажи, ты же несчастен со мной.

— Глупости.

— Ты же с детства мечтал стать отцом. Ну правда же? Планктон тебя знает дольше и лучше меня. А я просто лишаю тебя твоей мечты. Глупая, эгоистичная Плюша.

Жабр молчал, только гладил меня по голове, и это окончательно меня убедило в том, что Планктон говорил правду. Я чувствовала себя ужасно.

— Любой мальчик мечтает стать отцом. Встретить самочку, отдать ей свое сердце, отдать тело своему потомству. Это нормально. Это физиология.

Я молчала, только плакала и молилась про себя Колозубому богу, чтобы Жабр продолжал гладить меня, не отпуская, чтобы солнце не уходило в море, чтобы эта минута никогда не кончалась. Потому что, когда она кончится, мы расстанемся. Я отпущу его. Пусть умрет счастливым, вместо того чтобы жить несчастным.

— Но, кроме физиологии, есть еще разум и душа. Есть чувства. Есть выбор. Я не хочу быть ни с какой другой самочкой, кроме тебя. Мы навсегда вместе. Никто другой не съест мое сердце. Никогда. Ничью другую икру я не приму в свою шкурку. Мне нужна только ты.

— Ты сам себе противоречишь.

— Нет. Пойми ты, глупая. Хочешь плавать по морям — я буду плавать с тобой. Есть восточные водоросли, слушать южных дельфинов, знакомиться с морками со всех концов света. Я хочу того же, чего хочешь ты. И если ты не хочешь стать матерью…

— Я хочу! — перебила я его. Ярость придала мне сил, слезы высохли. Я вырвалась из его рук, вскочила на ноги. — Я нормальная. У меня такая же физиология, и я до смерти хочу всунуть язык в твою щелку между зубами, облизать остатки планктона и рачков с твоего нёба, а потом спариться с тобой и наметать гору икры, и чтобы мальчики все были как ты, с твоими костлявыми ребрами и круглыми глазами, ты, тупица! Я больше всего на свете этого хочу, а не жрать водоросли, идиот!

Он замер и больше не улыбался.

— Но я не могу! Пойми ты, не могу! Как только ты оплодотворишь меня, физиология и инстинкты возьмут верх, я сожру твое сердце, и ты умрешь! Понимаешь, ты умрешь! Тебя больше не будет никогда, нигде!

— Но это же у всех так… Так и наши же родители…

— А я не хочу так! Как я буду — без тебя?! Ходить по этому берегу, в этот гнилой ильник, видеть те же морды — и без тебя! И ты не возьмешь меня за руку, ничего никогда мне не скажешь, я тебя больше не увижу — я не хочу! Я не буду! Не должна, не хочу и не стану!

Он по-прежнему сидел на коленях, глядя на меня, спокойный, в то время как я бесновалась и брызгала пеной.

— Легко вам, самцам, оплодотворил — и никаких проблем! Помер себе и все тут! А как нам, самкам, жить без вас? Выращивать детей, потом искать нового, снова любить, снова терять… Ну что ты смотришь на меня, жабья ты морда?! Хочешь стать папочкой?! Иди! Крабча уже занята — так найди Тину, Ракушку, Кильчу, кого хочешь, пусть кто угодно сожрет твое сердце, а я не буду!

Он встал, подошел ко мне, обнял меня, злую, бешеную, брыкающуюся, собрал всю, как маленькую — я и не думала раньше, что у него такие огромные руки, — и тихонечко прикоснулся кончиком своего языка к моей щелке между зубами. Я тут же сомкнула губы и принялась мотать головой.

— Не бойся, я все понял. Ничего не изменилось. У нас не будет икры, пусть так. Но целоваться нам можно. И флиртовать. Только нам с тобой это и можно, наверное, потому что только мы с тобой во всем мире всегда будем вместе. И я буду целовать тебя под песни южных дельфинов и собирать остатки восточных водорослей с твоего нёба, а еще мы поплывем туда, где льды и черное небо, только ты больше ничего не бойся. Я буду рядом. Всегда.

Солнце скрылось под водой, но я была только рада этому. Мысленно я всем сердцем молилась Колозубому богу о том, что та минута, которую я просила продлить навсегда, закончилась. И в свете луны до чего притягательна эта дразнящая щелка между его зубами. Какое же счастье, что все закончилось. Какое счастье, что все только начинается.