Нил Стивенсон - Алмазный век [litres с оптимизированной обложкой]

Но даже постоянная угроза расправы не шла в сравнение с москитами, и когда в ухе прозвучал приказ явиться в северо-восточный угол загона, Бад не мешкал ни секунды – отчасти потому, что торопился отсюда выбраться, отчасти потому, что знал: не пойдешь добром, погонят дистанционным управлением. Если бы ему велели идти прямиком в здание суда, он бы точно так же пошел, но из церемониальных соображений к нему приставили копа.

Судебный зал представлял собой бедно обставленное, высокое помещение в одном из старых зданий на Банде. В одном конце возвышался помост, на нем стоял накрытый алой скатертью древний складной стол. На скатерти золотыми нитками был выткан не то дракон, не то единорог, не то какая-то другая мура – кто их разберет, этих мифических животных.

Вошел судья, и один из помощников – здоровенный круглоголовый китаец, от которого дразняще пахло ментоловыми сигаретами, – представил его как судью Вана. Констебль, который привел Бада, указал на пол. Бад, зная, что это значит, бухнулся на колени и приложился лбом к полу.

Второй помощницей оказалась крохотная амеразийка в очках. Очков от близорукости никто давно не носил, так что это наверняка был какого-то рода фантаскоп – прибор, позволяющий видеть то, чего на самом деле нет, как в рактивной игре. Только если их надевают не для развлечения, то зовут более мудреным словом – феноменоскоп.

Фантаскопическую систему можно вживить прямо в сетчатку, как Баду врастили акустическую в барабанные перепонки. Можно даже вмонтировать телестетическое устройство в разные ключевые позвонки, но, говорят, от этого со временем разрушаются нервы, да еще, по слухам, хакеры из крупных медиакомпаний научились взламывать встроенную защиту и гонять рекламу на краю твоего зрения (а то и в самой середке), даже когда ты закрываешь глаза. Бад знал одного малого, так тот где-то подхватил мем, который двадцать четыре часа в сутки крутил ему в правом нижнем углу зрительного поля рекламу вшивых мотелей на хинди, пока бедолага не наложил на себя руки.

Судья Ван оказался на удивление молодым, ему, видимо, не было даже сорока. Он сел за накрытый красной скатертью стол и заговорил по-китайски. Двое помощников стояли рядом. В зале сидел сикх; он встал и что-то сказал судье на китайском. Ума не приложить, откуда здесь взялся сикх, но Бад уже привык, что сикхи возникают в самых неожиданных местах.

Судья Ван сказал с нью-йоркским акцентом:

– Представитель Протокола выразил пожелание, чтобы слушания велись на английском. Есть возражения?

Был в зале и ограбленный – руку он держал немного неловко, но в остальном выглядел совершенно здоровым – и его жена.

– Я – судья Ван, – сказал судья, глядя прямо на Бада. – Можете обращаться ко мне «ваша честь». Итак, Бад, присутствующий здесь мистер Квамина обвиняет вас в действиях, противоречащих закону Прибрежной Республики. Вам также вменяются преступления, караемые в рамках Общего Экономического протокола, который мы подписали. Эти противоправные действия тесно связаны с упомянутыми выше правонарушениями, но слегка отличаются. Вам понятно?

– Не совсем, ваша честь, – сказал Бад.

– Мы считаем, что ты грабанул вон того мужика и продырявил ему граблю, – сказал Ван, – а у нас такого не любят. Усек?

– Да, сэр.

Судья Ван кивнул сикху, и тот начал:

– Устав ОЭП охватывает все виды взаимодействий между физическими и юридическими лицами. Кража – одно из таких взаимодействий, нанесение телесных увечий – другое, поскольку влияет на способность жертвы защищать себя экономически. Так как Протокол не претендует на суверенный статус, при рассмотрении подобных дел мы работаем в сотрудничестве с правоохранительными и судебными органами страны – участницы ОЭП.

– Бад, вы знакомы с конфуцианской системой судопроизводства? – спросил Ван. (У Бада голова пошла кругом – он все время вертел шеей туда-сюда, как болельщик на теннисном матче.) – Полагаю, нет. Так вот, хотя Прибрежная Республика не может считаться строго, или даже отдаленно, конфуцианской, мы придерживаемся данной системы судоотправления – мы пользовались ею несколько тысяч лет и не считаем такой уж плохой. Суть в том, что я совмещаю в себе несколько обязанностей: следователя, судьи, присяжных и, при необходимости, палача.

Бад осклабился до ушей и вдруг понял, что судья Ван настроен отнюдь не шутливо. По нью-йоркской манере речи Бад поначалу принял его за свойского малого, а зря.